Класс Дурацких Фамилий (отрывок из повести)

Со временем в голове Генки Козореза начала сгущаться и выкристаллизовываться идея об особой судьбе их класса со странными фамилиями, о необходимости сохранить его как некий редчайший, драгоценнейший музейный экспонат. Поэтому он очень расстроился, когда по школе вновь запорхали слухи, из коих следовало, что школу сегодня–завтра разгонят, то есть вернут блудных сыновей и дочерей в старые школы, откуда их временно изъяли, а новую наполнят теми ребятами, которые и должны тут учиться. Генка понял, что его час пробил. Его никто не выбирал лидером, сё произошло само собой. Однажды Генка попросил ребят остаться после уроков минут на десять для серьёзного разговора.

— Собрание? — спросил кто–то.

— Можно сказать и так, — напрямую ответил Генка.

— Ругать кого–нибудь? — решил уточнить кто–то.

— Наоборот, всех хвалить, — весело ответил Генка.

Класс отозвался одобрительным гулом.

Козорез вынул из кармана пофамильный список их класса и, с небывалой выразительностью выговаривая фамилии, провёл неспешную перекличку. Вызовет, полюбуется на поднявшегося, плавным жестом руки опустит его, поставит галочку и вызовет другого. Это был редкий случай: из тринадцати присутствовали все тринадцать.

— Я сделал перекличку не с целью выявить прогульщиков, а с целью лишний раз продемонстрировать уникальность нашего класса, где что ни фамилия, то шедевр, — торжественно начал Генка. — Как на подбор! Нет ни одной случайной, бледной или тощей фамилии. Найдётся ли в школах всего Братска хоть один класс с двумя–тремя фамилиями, подобными нашим? Нет и ещё раз нет! Наш класс — единственный в своём роде, уникальный!.. Кто не согласен с этим? Следовательно, у такого класса должно быть и особое название, правильно я рассуждаю?

— Пра–авильно! — эхом отозвался класс.

— И вот после напряжённых раздумий я остановился на одном: пусть отныне наш класс называется — КДФ, то есть Класс Дурацких Фамилий!

— О–о–о! — задохнулись в восторге пятиклассники.

— Слово «дурацкий» — в лучшем, конечно, смысле: не глупый, а весёлый, смешной. Кто за КДФ, прошу голосовать.

Рёв одобрения повторился.

— Единогласно! Ура–а! Иначе не могло быть!.. Но, увы, это лишь радостное вступление к тому печальному делу, ради которого я, собственно, и собрал вас. Вы уже, конечно, слышали о скором переформировании нашей школы.

— У–у–у! — тревожно прогудело собрание.

— Вот именно у–у–у! — поддал жару Козорез. — Это сегодня у–у–у, а завтра будет ох и ах! Потому что завтра или послезавтра школа в таком виде, какая она есть сейчас, перестанет существовать. А значит, пропадёт и пятый «е». Был КДФ — и нет КДФ. Говорят, новые списочки готовы, у директора в папочке лежат. Номинально, разумеется, сохранится какой–нибудь пятый «е», даже, может быть, ещё «ж» и «з» добавят. Пятиклассников, говорят, море, но нашего–то пятого «е», нашего КДФ больше не будет, тю–тю!.. И вместо Букаты, Брызгиной и Прыскиной будут торчать какие–нибудь Александров, Белкин,Головин, Дармоедов!..

— О, Дармоедов — это был бы наш кадр, — заметил кто–то.

— Да, от Дармоедова мы бы не отказались! Значит, какой–нибудь Дроздов, да мало ли их, таких пресных, сухих и бесцветных фамилий.

Поэтому я предлагаю: во что бы то ни стало оставить в целости и сохранности наш несравненный КДФ! Пусть остальные классы рассыпаются прахом, пусть трещат по всем швам, а мы должны уцелеть.

Братскую ГЭС называют жемчужиной энергетики, так пусть же КДФ будет жемчужиной образования!

— Ура! — как одно целое выдохнул класс.

— Кстати, ребята, — вдруг повзрослел Козорез, — учёба будет главным козырем в борьбе за нашу неприкосновенность. У них просто не будет повода трогать нас. Не уступим ни одного нашего соклассника, ни одной фамилии из КДФ.

— Да! — единодушно ответил класс.

— Если нас приказом насильно переведут всё же в старые школы, мы будем продолжать ходить в эту школу, в этот класс, да?

— Да!

— Отлично! Но предупреждаю: это будет настоящая борьба, а не чехарда в школьном коридоре. Именно поэтому мы не имеем права никого силком втягивать в эту борьбу. Только принцип добровольности!

Кто хочет — остаётся, кто не хочет — свободен, дверь открыта, мы никого не держим. Прошу всех взвесить мои слова и сейчас же решить, кто на какой стороне баррикады. На размышление даю полминуты, нет, дело серьёзное — целую минуту! — Генка по–взрослому дёрнул кистью левой руки, высвобождая запястье из манжеты и открывая большие, сверкающие ободом часы. — Три! Два! Один! Отсчёт пошёл! Тех, кто не разделяет наших взглядов, прошу спокойно, без паники выйти.

Бесшумно поднялась Лена Гадина, встряхнула большой полиэтиленовой сумкой и молча без оглядки вышла.

— Так, одна гадина уползла, — безжалостно констатировал кто–то из пацанов. — Кто следующий гад?

— Отставить! — крикнул Генка так, чтобы его расслышала только что скрывшаяся за дверью девочка.

— Не смейте никого оскорблять, уход — дело добровольное! Никаких упрёков и тем более угроз. А в общем–то жаль, конечно. Невосполнимая потеря. Какая потрясающая фамилия, может быть, фамилия номер один!.. Что ж, проглотим обиду и мужественно перенесём утрату.