Класс. История одного колумбайна

Свободин смотрел на экран. До крови прикусил губу, увидев Анну. Боже, как она похорошела! Расцвела, будто свежая роза! Через мгновенье камера сместилась вниз, и он замер с открытым ртом.

Девочка, совсем крохотуля. Распахнутые наивные глаза, как у ангелочка, но взгляд при этом серьезный.

«Мама, а когда мы домой пойдем?» – спрашивает девочка, нетерпеливо дергая Анну за руку.

«Скоро пойдем», – нетерпеливо отвечает та.

«А мы завтра в зоопарк пойдем?»

Анна кивает с рассеянным видом.

На этом видео оборвалось.

Свободин поднял воспаленные глаза, сконцентрировав взгляд на адвокате:

– Кто это?!

– А ты не догадываешься?

Свободин едва заметно качнул головой, и не понять было – он хотел сказать «да» или «нет».

– Твоя дочь. Разве не узнал?

Дмитрий молчал. Снова включил воспроизведение. Нажал на паузу, когда в кадре появилось личико малышки. Потом прокрутил еще раз.

– Дочь? – одними губами повторил он. – У меня есть дочь?

– Есть, – подтвердил Артем. – Ее зовут Лиля.

Пальцы Дмитрия дрогнули, выронив телефон. Из глаз хлынули слезы, нечеловеческий вой вырвался из глотки, хриплый и надрывный, вой смертельно раненного зверя.

– Почему?! – закричал он, падая на колени прямо в лужу крови. – Почему она мне не сказала?!

Обезумевший взгляд уткнулся в зажигалку, которая все это время валялась на полу, и он схватил ее.

– Не надо этого делать, – сказал Павлов. – Остановись.

– Я видел… Елку, – спотыкаясь на каждом слове, начал Дмитрий. – Ее сбила машина… беременную… все щенки… мертвые… В тот день, когда они… сломали мне ногу и облили зеленкой… я был как она… раздавленный и умирающий… Я не хотел жить… я почти никогда не хотел жить…

Его губы исказила печальная улыбка.

– Знаешь, на что похожа моя жизнь, адвокат? На тоннель. Я иду по колено в дерьме, а впереди меня поезд. Он светлый, красивый. Оттуда доносятся музыка, смех… шутки, звон бокалов. А я иду за ним… пытаюсь догнать и, конечно, не успеваю, хотя он, как нарочно, едет медленно. Как можно пешком догнать поезд? И он постепенно удаляется. Он все дальше и дальше от меня. Этот поезд – нормальная жизнь, адвокат. Где есть счастье и улыбки, радость. Любимая жена и дети. А тоннель – это то, где я остаюсь навсегда. Я стою в грязной зловонной жиже, и мои соседи – крысы с тараканами. В этой жизни мне нет места. Прошу… дай мне умереть. Я просто хочу уйти.

Большой палец уже готов был чиркнуть по колесику зажигалки, но запястье было молниеносно перехвачено твердой рукой Павлова.

– Не надо, – тихо повторил адвокат. Он стиснул пальцы, и Дмитрий, охнув от боли и удивления, выронил зажигалку.

Стало слышно, как по коридору стремительно бегут люди.

– Все кончено, – сказал Павлов.

Содрогаясь от рыданий, Свободин упал на пол, закрывая руками черное от засохшей крови лицо.

Спустя пару секунд в класс ворвался спецназ.

Уже на крыльце школы Виталий потерял сознание и его, истекающего кровью, мгновенно увезла «Скорая», всколыхнув ночной воздух сиреной. Вскоре из здания школы вывели Дмитрия, закованного в наручники, с холщовым мешком на голове, и вновь защелкали камеры.

Перед Артемом возникла кряжистая фигура полковника:

– Господин адвокат?

– Слушаю вас, Петр Геннадьевич.

Котляр протянул Павлову руку:

– Вы поступили как настоящий мужчина. Без преувеличений. Это говорю вам я, офицер.

Артем пожал крепкую ладонь росгвардейца, по своей твердости напоминающую бетонный блок.

– И я хотел бы извиниться за излишнюю резкость с вами, – добавил Котляр. – Признаюсь, обычно гражданские на подобных мероприятиях только под ногами путаются и мешают советами. Но, как показала жизнь, в каждом правиле есть исключения.

Улыбнувшись краем рта, Павлов только и сказал:

– Бывает.

Постепенно все начали расходиться. Часть корреспондентов облепила Арсена Лаликяна (кто-то все же пустил информацию о его роли в жизни Дмитрия), который безуспешно отбивался от назойливых вопросов: «Скажите, когда у вас возникла идея буллинга по отношению к стрелку?», «А вы знали, что он сменил фамилию?» и тому подобное.

Артем стоял и смотрел на окна школы – здание обыскивали кинологи с собаками на предмет возможной бомбы.

Кто-то тихо подошел сзади, а адвокат повернул голову.

– Господи, Вера? – удивился он. – Что вы тут делаете? Где Настя?

«Англичанка» робко улыбнулась:

– С дочкой все в порядке, просто сильно перепугалась. Но врачи все равно посоветовали в травмпункт съездить, провериться. Настюша сейчас с моей мамой в машине. Я специально вышла, чтобы вас поблагодарить.

Она приблизилась к нему вплотную и неожиданно поцеловала его в щеку. И тут же, залившись краской, отступила. Павлов улыбнулся в ответ.

– Я просто делал то, что было необходимо в данный момент. Вот и все.

Приговор

– Прошу всех встать!