Классическая драма Востока

Ее лица усталость не коснулась.
Затейливая красота прически
Нетронута, и свежи в ней цветы.
С грудей объятьями не стерта пудра.
А если бы любовник упивался
нектаром, был бы след на нижней губке.
Целехонек и опоясок чудный:
не пострадал он от усилий страсти!

Ну, вот, удрученная соитьем с нежеланным, она прошла, меня не замечая. Да пусть ее! Все ж последую за ней. Любопытно знать, в чем причина невнимания ко мне! Ого, да она сама возвращается. Что ты говоришь? "Почтенного я не заметила". Это не беда, красавица! Чьи ум и сердце озабочены бедою, нередко бывают забывчивы. Что ты молчишь? "Кланяюсь почтенному". Прими мое благословенье:

Любой, кто мил тебе, — богатым будь!
Пусть нищим будет каждый ненавистный,
Чтоб матери не вздумалось корыстной
Тебя в постель к немилому толкнуть!

Откуда ты, прелестная, идешь? Что говоришь? "Иду от Самудрадатты, сына богатого купца Дханадатты". Ого, вот это удача! Вот кто воистину Вайшравана от века и до века! Но что это? Бутон ее нижней губы трепещет от долгих и горячих вздохов, глаза сощурились, и брови надломились, лотос лица исказился! Ага! Я, видно, недалек от истины. Ведь

Ты сердце скрепя
подставляла румяные губы.
Шепча с придыханьем притворным любовные речи,
смеялась безрадостно и обнимала бесстрастно.
На ложе легла с отвращеньем,
искусственный выказав пыл.
Прическу заботливо ночь напролет берегла
и жаждала Сурьи восхода!

Ну, ну, красавица, не надо убиваться. Ведь даже урод годится, говорят, коль он богат!

Твой долг — и с милым, и с немилым тоже
Делить, как повелит вам шастра, ложе!
Тем более что не приятства ради
Так поступают, но богатства ради!

Что ты сказала? "Почтенный то же самое говорит, что мне велит и моя матушка". Есть тому причина. Ступай, милая. Я приду к тебе домой и научу как следует шастре. Вот, вот, из-за недостатка в наставниках даже ушла, не попрощавшись! Воистину, подвижница! А пока и мы пойдем потрудимся! (Собирается уходить.)Эге, да вот и странница Виласакаундини! Величаво, плавно выступая и разливая в глаза встречным амриту красоты, приближается она сюда. От запаха ее изодранного одеяния обезумевшие пчелы покидают побеги манго и обращаются в подобных ей странниц. Дай-ка я заговорю с ней, утолю любопытство моих ушей и глаз. Почтенная, тебя приветствую я, Вайшикачала. Что говоришь ты? "Нам нужен не Вайшикачала, а Вайшешикачала". О, вот в чем причина твоего невнимания!

Рассеянно скользит прелестный взор.
Отмечено лицо трудами страсти.
Усталое, с припухшей нижней губкой,
оно сдается очень миловидным!
В походке разлита истома — память
о празднике любви, прошедшем бурно.
Во всех тебе подробностях, богиня,
счастливцы излагали страсти смысл!
Что ты говоришь? "А, раб по-рабски рассуждает".
К стопам, как лотос, нежным, припадают
Рабы твои, счастливцы! Разве счастье
Такое может привалить бедняге,
Чьих добродетелей запас иссяк?

Что ты изволила сказать?

"Наставники нам запрещают споры с теми, кто не понимает шести категорий". Что ж, почтенная, это только справедливо, ибо:

О бесподобная, чье тело — сущность,
красоты — качества, а молодость —
всеобщность!
Красавцы юные хвалу тебе поют,
превознося твои деянья хором.
Они с тобой соединенья жаждут,
прельщенные спецификой твоей.
Соединенье с милыми творя,
ты от немилых ищешь избавленья.

Да она лишь смеется в ответ на мои доводы! Значит, они справедливы. Что еще? "Знакома я и с санкхьей — ведь человек алепака, ниргупа и кшетраджня".