Классическая драма Востока

Он притянул несчастную о-Кити
К себе вплотную. И — внезапно —
Косым ударом всаживает нож
В живот ей… глубоко
Ужасную наносит рану.
Нож вырывает,
Снова колет,
Еще… еще…

Вдруг налетел — из царства мертвых

Порывом ветер ледяной,
И хлопает полотнищами флагов,
И задувает в лампе огонек.
Все погружается во мрак —
И лавка и душа Ёхэя.
Его ступни скользят
В крови и лужах масла.
Он весь забрызган кровью…
Он, словно красный демон в преисподней.
На лбу его побагровевшем
Два острых рога — ярости и зла.
Рогами дьявольскими потрясая,
Он жертву добивает.
А вдруг она еще жива? Очнется? Выдаст?
И он опять
Удар наносит за ударом…
Люди в праздник
Гирляндой ирис вешают на кровле,
Чтоб уберечь себя
От тысячи недугов.
Но разве можно уберечься
От воздаянья за грехи,
Свершенные в былых рожденьях?
Вот карма: острие ножа Ёхэя.
Увы, душа о-Кити,
Недолговечная росинка
На острие зеленого листа,
С порывом ветра отлетает.
Уже о-Кити далеко.
Она восходит на Гору мечей[362],
И перед ней теперь
Проходит зрелище мучений
Преступных душ
В пучине Масляного ада.

Дыхание о-Кити прервалось.

Ехэй глядит

На окровавленное мертвое лицо,
Еще недавно
Исполненное доброты, веселья…
И он теряет мужество. Колени
Его дрожат,
И сердце бешено колотится в груди.
Он с пояса о-Кити
Срывает ключ
И, крадучись бесшумно,
Заглядывает за москитный полог…
Три девочки так мирно спят.
Ёхэю чудится:
На личиках детей
Запечатлелась жажда мести
И ненависть… к нему… к убийце.
Он вздрогнул от озноба ледяного.
Он поворачивает ключ в замке…
И ключ скрежещет.
Ёхэю чудится, что гром
Прогрохотал над головой его.
От ужаса захолонуло сердце…
Он прижимается всем телом к шкафу
И потихоньку
Набитый серебром вытаскивает пояс.
А! Там еще кошель,
Такой тяжелый! Сколько денег!
Он так их жаждал…
Наконец!
Он запихал и кошелек и пояс
За пазуху.
О-о, какая тяжесть!
Ёхэй с трудом передвигает ноги,
Как будто он ступает
По тонкому, подтаявшему льду,
По языкам огня…

Ёхэй

Я брошу этот нож
В пучину
С Сандалового моста.
Он канет навсегда на дно реки.
Вот так и я
Когда-нибудь низвергнут буду
На дно
Пылающего ада!
Но ведь до этого так далеко!
Все это будет
В другом, далеком мире,
Которого теперь глазами не увидишь.
А здесь, на этом свете,
Я богат!
О чем еще мне думать?
Рассказчик

Он выбегает
На улицу — бежит,
Бежит так быстро-быстро-быстро,
Как только ноги могут унести…

Сцена четвертая

Веселый квартал Симмати.

Тридцать пять дней после убийства О-Кити.

Рассказчик