Классическое искусство. Введение в итальянское возрождение

Однако и сами лица обладают теперь новой энергией выражения. Сразу же становится заметно, что это искусство обладает более богатыми средствами характеристики. На службу ей оказываются призваны передача светотени, манера проведения линии, распределение объемов в пространстве. Содействие возникновению определенного выражения приходит отовсюду. Чтобы личностная сущность оказала воздействие в полную силу, некоторые черты теперь особенно подчеркиваются, другие же приглушаются, в то время как кватроченто оформляло все приблизительно одинаково.

Во флорентийских портретах Рафаэля отыскивать этот стиль еще не следует — только в Риме сделался он, собственно говоря, живописцем человеческих образов. Юный художник подобно бабочке порхал вокруг явлений, и у него еще напрочь отсутствовала твердая хватка, способность сжать форму до ее индивидуального содержания. «Маддалена Дони» [Питти] поверхностна, и мне кажется невозможным приписывать тому же художнику прекрасный женский портрет, так называемую «Сестру Дони» из «Трибуна»[80] [Уффици]: Рафаэль, очевидно, просто не обладал тогда органами, потребными для того, чтобы так вгрызться в открывающееся взору[81]. Сам ход его развития являет собой примечательное зрелище: чем крупнее становится стиль, тем мощнее и сила индивидуального.

В качестве первого великого свершения всегда называют портрет Юлия II (Уффици)[82]. Его вполне можно было бы назвать картиной-повествованием. По тому, как восседает здесь погруженный в размышления папа, наглухо затворив рот, несколько наклонив голову, не скажешь, что перед нами усаженная для сеанса модель: скорее это часть истории — папа в типичном для себя состоянии. Глаза более не смотрят на зрителя. Глазницы в тени, зато мощно выдается основа выражения лица — глыба лба и крупный нос, на которые падает равномерный яркий свет. Таковы акценты нового стиля, и впоследствии они будут еще усилены. Вот бы увидать, что получилось бы из этой головы у Себастьяно дель Пьомбо!

Задача иного рода решается на портрете «Лев X с кардиналами» (Питти, рис. 76). У папы было толстое, заплывшее жиром лицо. Посредством прелестной игры светотени следовало попытаться приглушить звучание невыразительной, отдающей желтизной кожи и озарить лицо духовностью — передать изящество крыльев носа и остроумие чувственного речистого рта. Замечательна сила, которую приобрели близорукие глаза, притом что от натуры их изображение ничуть не уклонилось. Папа изображен разглядывающим рукопись с миниатюрами в момент, когда он внезапно поднимает глаза. В самом его взгляде есть что-то, характеризующее правителя лучше, чем если бы он был изображен в тиаре восседающим на троне. То, как изображены руки, свидетельствует о еще более индивидуальной разработке, чем у Юлия. Сопутствующие фигуры, хотя и поданы с большой значимостью, все же служат лишь фоном и во всех отношениях подчинены основному воздействию картины[83]. Ни одну из трех изображенных голов Рафаэль не пожелал дать с наклоном, и следует признать, что от этой трижды повторенной вертикали по картине распространяется торжественный покой. В то время как портрету Юлия придан однотонный (зеленый) фон, здесь изображена данная в ракурсе стена с пилястрами, обладающая тем двойным преимуществом, что она усиливает пластическую иллюзию и подкладывает под основные тона попеременно то светлый, то темный фон. В самом тоне, однако, происходит значительное смещение в сторону нейтрального: прежний пестрый фон исчезает, сочность сообщается лишь краскам на переднем плане — как видим мы это здесь, где папский пурпур предстает зрителю с максимальным великолепием на зеленовато-серой поверхности фона.

Быть мгновенно оживленным Рафаэлем на иной манер выпало косоглазому ученому Ингирами. (Оригинал первоначально в Вольтерре, ныне в Бостоне; старинная копия в галерее Питти.) Не подавляя и не скрывая природных дефектов, Рафаэль смог лишить действенности неприятное впечатление, перекрыв его значительностью духовного выражения. Равнодушный взгляд [модели] был бы тут непереносим, и течение мыслей зрителя, стоящего перед образом духовного напряжения в этом направленном вверх лице ученого, уже вскоре меняет свое направление.

76. Рафаэль. Портрет папы Льва X. Флоренция. Питти