Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

Материалы, предназначенные для «Северного Меркурия», постоянно вызывали недовольство цензуры своей резкостью и «личностями», то есть намеками на конкретных людей584. В конце 1830 г. на глаза императору попала помещенная в газете Бестужева-Рюмина статья «Общий статистический взгляд на Петербург» (№ 120, 121), содержавшая критическую характеристику петербургских чиновников, и он повелел сделать замечание как цензору, так и издателю газеты, предупредив последнего, что при повторении подобного случая издание будет прекращено585. 30 декабря Бестужев-Рюмин был вызван к Бенкендорфу, чтобы выслушать «замечание»586, после чего литературная полемика и публикация социально-критических статей в «Северном Меркурии» прекратились, возобновившись лишь в начале марта 1831 г.

При этом Бестужев-Рюмин резко сменил мишени своей критики. Возможно, сказалось внушение Бенкендорфа, возможно – смерть Дельвига в начале 1831 г., на которую он 12 января откликнулся прочувствованным некрологом (№ 5), но теперь он стал вполне лояльно отзываться о «Литературной газете» и критически – о Булгарине и «Северной пчеле».

С этого года Бестужев стал издавать еще журнал «Гирланда», адресованный «прекрасному полу». Там не только печатались литературные материалы (стихи, проза и рецензии), но и обсуждались вопросы вкуса и моды, помещались модные картинки и сведения, интересные женщинам. Историк моды Р. Кирсанова отмечает, что «“Гирлянда”, так мало ценимая современниками, неожиданным образом организовала отдел моды так, что, читая его, дамы <…> узнавали не столько о фасонах, сколько об ином стиле поведения, новых занятиях и образе жизни, ориентированном на простоту, естественность и удобство жизни»587.

Теперь Бестужев-Рюмин располагал двумя площадками для критических выступлений и пользовался обеими. Так, в № 4 «Гирланды» в «Смеси» появилась издевательская заметка, демонстрирующая самохвальство Булгарина, а в № 9 была помещена анонимная рецензия на роман Булгарина «Петр Иванович Выжигин». Находя в книге «несвязность частей и незанимательность целого» (с. 224), отмечая, что Булгарин «обладает даром писать гладко, правильно, но разнообразие, гибкость и убедительность слога не в его власти» (с. 225), автор (по-видимому, сам Бестужев-Рюмин) давал и общую оценку его творчества: «Когда он сочинял мелкие статьи о нравах; когда он описывал Знакомства с Наполеоном и Карамзиным, Осады Трембовли, Ужасные ночи, Военные жизни, Ходатаев по делам, Чувствительные путешествия по передним588 и др., – тогда публика любила его и читала с удовольствием. И теперь никто не отнимет у г. Булгарина достоинства, что он великий писатель на маленькие статейки. Когда же он пустился писать романы, тогда публика начала к нему холодеть, а литераторы стали говорить правду» (с. 220–221). В «Северном Меркурии» в конце года (в сильно опоздавшем № 48 с цензурным разрешением 22 декабря), рецензируя очередную книгу А. А. Орлова, Бестужев-Рюмин (подобно Н. И. Надеждину и Пушкину589, впоследствии этому приему будет следовать Белинский) уравнял его с Булгариным, утверждая, что он «вместе с другим знаменитым писателем, не менее примечательным в русской словесности, г. Булгариным, развел в ней плотоядное племя Выжигиных, из которых совершенно нечего ни выжечь, ни выжать для пользы русской литературы», а также, в том же номере газеты, поместил анонимный, но явно написанный им самим «Отрывок из письма к приятелю в Москву», в котором издевательски спародировал булгаринские восхваления Греча.