Классика, скандал, Булгарин… Статьи и материалы по социологии и истории русской литературы

В январе 1836 г. Полевой представил Бенкендорфу записку о том, что собирается писать многотомную историю Петра I и просит разрешить посвятить ее Николаю I, а также предоставить ссуду для подготовки материалов и издания. Прославляя Петра, он изображал Николая его наследником, который начал новый период русской истории, и обещал, что в книге «образ современного будет отражаться на каждой странице бытописаний прошедшего, светом которого сияет настоящее»900.

Бенкендорф доложил царю о записке Полевого и представил включенный в записку план будущей книги. Николай наложил резолюцию: «Историю Петра Великого пишет уже Пушкин, которому открыт архив Иностранной коллегии; двоим в одно время поручить подобное дело было бы неуместно…»901 Отвечая Полевому 25 января, Бенкендорф писал, что «Его Величество с благоволением удостоил принять Ваше намерение; но не мог вполне изъявить Монаршего соизволения на все Ваши предположения по той причине, что начертание истории Петра поручено уже известному литератору нашему А. С. Пушкину, которому, вместе с тем, представлены и все необходимые средства к совершению сего многотрудного подвига». Бенкендорф прибавлял: «…по моему мнению, посещение архивов не может заключать в себе особенной для Вас важности, ибо ближайшее рассмотрение многих Ваших творений убеждает меня в том, что, обладая в такой степени умом просвещенным и познаниями глубокими, Вы не можете иметь необходимой надобности прибегать к подобным вспомогательным средствам»902.

В ответ Полевой писал Бенкендорфу 27 января следующее:

Сиятельный граф, Милостивый Государь!

Со слезами радости получил я ответ Вашего Сиятельства. Да благословит Бог православного Царя нашего! Да благословит Бог и Вас, достойный его болярин! Кладу руку на русское сердце, из него беру эти слова, внушаемые мне чувством благодарного умиления, и умоляю Вас, Сиятельный Граф, повергнуть их к стопам праправнука Петра Великого. Отныне часы уединения моего, жизнь моя будут посвящены тому, чтобы оправдать делом, чего не могу теперь выразить словами. Гений Петра вдохновит меня – Царь Русский увидит, что способен сделать последний из его подданных, одушевленный приветом Его. Это не гордость, Сиятельный Граф, – это сознание силы русской души, вспыхнувшей жарко и неугасимо.

С истинным, глубочайшим почтением и совершенною преданностию, имею счастие пребыть Вашего Сиятельства Милостивого Государя покорнейший слуга Николай Полевой903.

В августе 1836 г. Николай вновь прибыл с Бенкендорфом в Москву, и Полевому вновь заказали подготовить описание пребывания Николая в Москве; оно было помещено без подписи в «Московских ведомостях» (1836. № 67)904.

Тем не менее полным доверием он не пользовался. В конце 1837 г. Полевой переехал в Петербург, поскольку Смирдин взял в аренду у Греча и Булгарина «Северную пчелу», купил у них журнал «Сын Отечества» и предложил Полевому с 1838 г. редактировать эти издания. Однако Уваров не дал согласия на то, чтобы Полевой был официальным редактором. Он стал редактировать их неофициально, но Греч и Булгарин через несколько месяцев вынудили его отказаться от редакторства в «Северной пчеле» и у Полевого остался только «Сын Отечества», где большую часть материалов он публиковал без подписи (в первой половине 1840 г. он покинул и «Сын Отечества»). При этом, по свидетельству сына, «все статьи Н[иколая] А[лексееви]ча, в корректуре, доставлялись из цензурного комитета в III отделение, где их просматривал Л. В. Дуббельт, всегда относившийся к Н[иколаю] А[лексееви]чу чрезвычайно гуманно»905. Н. Полевой ценил это и в письмах к брату называл управляющего III отделением (с 1839 г.) Дубельта «добрейшим», «человеком, каких немного»906.