Кластер

Этот танцующий был похож на чёрт знает что, на опереточного дьявола без грима, на злодея из немого кино. Чёрный костюм, галстук и запонки, белая рубашка. В кармане пиджака – платочек в красную клетку. Но главное – это, конечно, лицо. У него было будто бы и не лицо, а какая-то маска из японской манги. Аккуратно нарисованное, округлое и лишённое каких-то отличительных черт. Просто нос, просто рот, просто подбородок.

Алисины руки и ноги заледенели, а сама Алиса, замерев, смотрела, как глаза человека-комикса улыбаются сквозь маску лица. У него были серо-зелёные радужки с маленькими коричневыми крапинками – будто бы осколками.

Чёрный скользнул прямо к Алисе и наклонился к ней близко-близко, так, что она почувствовала его ментоловое дыхание. В последний момент Алиса, словно очнувшись, дёрнулась, но человек улыбнулся ещё шире, хотя шире уже было некуда, и лёгким движением, будто лезвие из складного ножа, выбросил руку в Алисину сторону.

Её укололо слева, и сразу же закружилась голова. Холод пробежал от спины до шеи, и сознание поплыло. Человек на прощание коснулся плеча Алисы и протанцевал куда-то дальше. Куда, она уже не различила.

* * *

Когда Алиса открыла глаза, она не увидела ничего: было темно и пусто. Она попробовала приподнять голову, и тут в глаза ударил свет. Он был яркий, белый и такой страшный, что Алиса закричала.

Кто-то схватил её за руку.

– Тихо-тихо, – запричитала рядом Юлька, – всё прошло, мы рядом, девочка. – И кому-то в сторону: – Да выруби эту грёбаную лампу!

Свет погас, и Алиса дёрнулась вверх.

– Юля, что происходит?! Где я?! – выдохнула она в темноту.

Юлькины руки схватили её за плечи и мягко потянули вниз.

– Аль, всё хорошо, мы в больнице. Не беспокойся, я тут…

– Почему я ничего не вижу?

– Потому что темно, – успокаивала Юлька, – мы свет выключили. Тут очень яркий свет, и я сказала его выключить.

Алиса глубоко вздохнула и попробовала оглядеться по сторонам. Её замутило.

– Мне плохо, – пожаловалась она и неожиданно заплакала.

– Конечно, плохо, – согласилась Юлька, – у тебя сотрясение. Небольшое сотрясение. Врач говорит, всё в порядке, но потошнит, конечно. Ты ляг, ляг.

Алиса послушно опустилась на подушки, чувствуя, как слёзы текут по щекам. Сердце начинало замедлять сумасшедший забег. Юлька гладила по плечу.

– Всё хорошо, киса, всё хорошо, – повторяла она.

Рядом с Юлькой был кто-то ещё. Кто-то невидимый. Как только Алиса это поняла, страх снова стал подниматься из живота к горлу. Перед глазами проплыла маска человека с ножом и его глаза в крапинку.

– Кто здесь? – сквозь рыдания выкрикнула Алиса.

– Это доктор, Аль, не бойся. Он просто хотел посмотреть, как ты. Но ты очнулась, и он уже уходит. Попозже придёт. Всё в порядке.

Алиса попробовала разглядеть доктора, но её ещё сильнее замутило. Скрипнул стул, а потом хлопнула дверь. Видимо, врач действительно ушёл.

– Юля, – прошептала Алиса, закрыв глаза, – я думала, он меня убил. Скажи, рана очень опасная?

Юлька несколько секунд не отвечала.

– Всё хорошо, киса, – снова сказала она, – никто тебя не убьёт, не бойся. Здесь все свои. Никаких ран, ты просто немножко ударилась, пройдёт.

– Слева, ниже груди.

– И справа, и слева всё в порядке, не переживай.

Алиса осторожно провела по телу рукой. Никаких повязок и катетеров, на которые она ожидала наткнуться, не было. Она даже взялась за бок двумя руками – всё равно ничего.

– Боже мой, – прошептала она.

– Это просто тебе кошмар привиделся, пока ты без сознания лежала, – нашёптывала Юлька, – кто же на тебя нападёт? Ты же любимица наша.

Ничего не было, подумала Алиса. Всё – сон. Просто дурной сон, и я проснулась. Слава богу. В приступе радости она прижалась к Юльке.

– Ну-ну, – замурчала та, – лежи спокойно, Аль. Я тоже тебя люблю.

10 Ходячие медведи

Валька прав: сейчас лучше исчезнуть. Занырнуть и не выдвигать перископы. Потому что Сычёв – он, сволочь, действительно был. С бритой наполовину башкой, доходяга такой кашляющий, всё требовал курить у охраны. Очки ещё разбил и шарил по полу.

И они с ним о чём-то говорили. Хрен вспомнишь, чушь наверняка какая-нибудь. Революция, поди. Режим. Оковы. Но это, конечно, ерунда. Они всё равно знают. Знают, оттого и спрашивали. А он отрицал. И теперь… теперь даже не поймёшь, куда это завернёт.

А уже не мальчик совсем, всё-таки 32 года. Это в 20 можно сидеть неделю в СИЗО и не сообразить, что надо испугаться. Это в 23 можно вернуться туда на пару дней и не до конца струсить. Теперь же как представишь прелый запах камеры, вспомнишь, как чешется кожа от прикосновения к стене, или привкус воды из грязного крана… нет-нет-нет, лучше бейте как Костылева. Пинайте, пожалуйста, ногами. А ещё лучше – раз, и к стенке. Только недолго. Тут главное, чтобы не очень долго…

Ниже «уровня моря», как в «Микроне» называли подземные этажи, Андрею бывать никогда не приходилось. Но он, конечно, много раз слышал байки про федеральное хранилище, подземные тоннели ведомственного метро и лифты, которые отсчитывают не этажи, а метры – вплоть до отметки 240.