Кластер Джерба: Второе правило крови

Квад Хамерхаузена ехал справа от дороги, подминая колесами высокую сухую траву. Пампа простиралась по другую сторону дороги – та ее часть, что называют Окраиной. Почему Окраиной? Да кто ж ее знает. Наверное, просто нужно было как-то назвать, вот и назвали как придется. А по эту сторону дороги, если повернуть направо, въедешь в Усопшие Земли. Хотя если верить Прею, то как раз-то и не въедешь, а подорвешься на одной из гравитационных мин, опоясывающих Усопье по всему периметру.

Странное дело – кому и зачем это понадобилось? И какая была цель? Запереть тех, кто находился внутри, чтобы они за пределы периметра выбраться не могли? Или не позволить тем, кто снаружи, попасть внутрь? С учетом того, сколько поколений минуло с того дня, теперь уже, наверное, до истины и не докопаться. Да и кому она нужна?

Отведя взгляд от деревьев, за которыми простиралось Усопье, Хамерхаузен посмотрел в другую сторону. И постарался сделать это незаметно.

Слева от него, по самой обочине, плавно катил квад с голубой молнией на борту.

Эта баба…

В смысле, Регина, будто нарочно старалась держаться поближе к кваду Хамерхаузена. Наверное, это была такая мелкая, чисто бабская месть за то, что он не хотел брать ее в поход на Кластер Верда. Разумеется, не хотел! Хамерхаузен и сейчас велел бы ей поворачивать назад, если бы был уверен, что она послушается. Но только это ведь вряд ли. А затевать свару впустую совсем не хотелось.

Хочет – пускай себе едет. Все равно ведь где-нибудь да сорвется! Сотворит какую-нибудь несусветную глупость. Ну, то есть сама себя выставит в бледном цвете.

Вот так!

Второй день на исходе, как они покинули Кластер Войвод. А как Хамерхаузен не посмотрит на квад с молнией, за рулем все время эта… Регина. Негр и здоровяк, не переставая, в карты на заднем сиденье дуются. Выходит, она на стимуляторах сидит? Ну, и какой в этом смысл? Кому и что она пытается доказать? Если так продолжать, то к тому дню, когда они доберутся до Верда, от бойкости рыжей ничего не останется. В выжатую тряпку превратится. Ну, и на фиг это нужно?.. Мать-героиня, чтоб ее!..

– Рухнувшие небеса! Это еще что за?..

Ухватившись за поручень, Катаяма привстал.

– Ты о чем? – непонимающе посмотрел на него Хамерхаузен.

– Там! Смотри! – Катаяма указывал не прямо вперед, а чуть левее, в сторону Окраины.

В сгустившихся сумерках кусты, тянущиеся в трех-четырех метрах от дороги со стороны Окраины, становились похожими на неровную черную полосу, проведенную широкой, растрепанной кистью. Небо над ней было лишь немного светлее. Подсвеченные вешки вдоль дороги еще сильнее оттеняли то, что находилось за обочиной. Требовалось как следует присмотреться для того, чтобы разглядеть две большие темные тени, быстро движущиеся навстречу квадам.

– Что это?

– Понятия не имею.

– Ладно, на что это похоже?

– Прикалываешься, Виир?

– Нет, мне действительно интересно.

– Мне тоже, но я не задаю глупых вопросов.

Расстояние между неопознанными объектами и квадами быстро сокращалось. И по мере этого становилось все более заметно, насколько они велики. Экипажи других квадов тоже обратили на них внимание и принялись обмениваться звуковыми и световыми сигналами. Судя по всему, никто понятия не имел, что бы это могло быть.

– Может быть, стоит остановиться? – с сомнением, будто размышляя вслух, произнес Хамерхаузен.

– Зачем? – удивленно посмотрел на него Катаяма.

– Мы не знаем, что это такое…

– Какая разница! Они ведь все равно останавливаться не собираются!

В этом Катаяма был прав. Неопознанные объекты, уже почти растворившиеся в опустившейся на землю тьме, перемещались примерно с той же скоростью, что и квады. Так что, остановив машины, можно было лишь ненадолго отсрочить встречу с ними.

Наконец один из объектов переместился на дорогу. И в тусклых отсветах дорожных огней стало видно, что это живое существо.

– Твердь твою! – не то выдохнул, не то вдохнул Катаяма. – Это что за тварь такая?

– Никогда таких не видел, – полушепотом произнес Хамерхаузен.

Тварь была ростом под три метра. Насколько можно было рассмотреть, всю ее покрывала густая длинная обвисшая шерсть. Видом своим она напоминала огромную человекообразную обезьяну. Только какую-то очень уж неправильную обезьяну. Все в ней было как бы чрезмерно и гипертрофировано. И движения ее были скорее человеческими, нежели обезьяньими. Хотя, опять же, неправильными. Потому что, суть ее, в этой твари все было не так! Все будто уродливо вывернуто, передернуто и перекошено. Тварь бежала на полусогнутых задних конечностях, высоко, чуть ли не к животу вскидывая коленки. Стопы ее при этом болтались, словно ласты, и так же нелепо шлепали по дороге. Голова была по-бычьи наклонена вперед. Плечи ссутулены. А длинные передние конечности мотались вперед-назад, словно плети. Кисти, сжатые в кулаки, резко падали вниз, как у бегущих обезьян, но при этом земли не касались. При всей кажущейся нелепости подобного способа передвижения бежала тварь поразительно быстро. Настолько, что это казалось невозможным.