Клаус и настоящая принцесса

В камине потрескивали дрова. Время от времени король Хунфрит звонил в серебряный колокольчик, тогда в спальню приходил слуга и ворошил деревяшки кочергой.

Сам король Лихтенфельса сидел в кресле-качалке, укутав ноги пледом, который как раз вязал.

Гидиус расхаживал перед камином: окно, шкаф, окно – недовольный взгляд на короля – шкаф. Он едва скрывал раздражение. Всё шло не по плану! Война никак не начиналась, враги не умирали, проклятие от невыполненной королевской клятвы должным образом не сработало. А ещё огонь в камине горел слишком ярко, мешая плащу развеваться (на скалистом утёсе, да в ветреную погоду, куда проще соответствовать образу главного злодея).

Наконец Гидиус не выдержал:

– Ваше величество, а не пора ли нападать?

– Ась?

– Наша армия стоит у границы Алфена. Нападать когда будем, спрашиваю!

Хунфрит Восьмой, девятый король Лихтенфельса, почесал коричневую бородавку на носу и приложил ладонь к уху.

– Носки тебе новые вязать, Гидиус? Износились уже твои?

Если убить его сейчас, думал Гидиус, на трон взойдёт старший сын. Кретин, который любит изучать насекомых под лупой, вырезать и хранить в альбоме квадратики из писем, а также зажимать служанок в тёмных коридорах дворца. Нет, этому война неинтересна.

Если убить старшего сына, останутся средний и младшая дочь. Эти не так глупы и манипулировать собой не позволят. А начать их всех убивать… нет, пока до Гидиуса очередь дойдёт, он состарится и тоже усядется в кресло со спицами. Да и не нужен ему Лихтенфельс.

– Носки целы, чисты и качественно согревают мои пятки, – устало проворчал Гидиус. Он вытащил из ботинка пятку – голубую в горошек – и продемонстрировал её бездырие. – Я говорю, наступать на Алфен пора!

– Зачем? – не понял король Хунфрит.

«Затем, что я должен закончить дело дядюшки. Затем, что ты, старый болван, обещал отдать Алфен мне, потому что я тоже имею право. Вообще-то не имею, но хочу – этого достаточно.» Вслух Гидиус сказал:

– Потому что король Флориан вероломно отбил вашу невесту и женил на ней своего кузена. – В знак неодобрения он пощёлкал языком.

– Невесту? – впалые щёки Хунфрита порозовели. – Ту хорошенькую, да? Но ведь она отказала мне.

Гидиус закатил глаза.

– Вы ведь знаете женщин, ваше величество. Их отказы означают только, что на подаренном колечке изумрудик маловат. Прекраснейшая Фиренца была уже одной ногой в вашей спальне, но правитель Алфена вероломно…

Кажется, «вероломно» он уже говорил. Да и упоминания спальни было достаточно, чтобы вызвать праведный гнев. А вы думали, от кого старший сын короля Хунфрита унаследовал свою любвеобильность? Так-то. Гидиус как профессиональный сказочный злодей знал, за какие ниточки следует дёргать – тут бестолково было бы вести разговоры о геополитике.

– А где сейчас моя отбитая… кхм, уведённая невеста? – Король Лихтенфельса, кряхтя, поёрзал в кресле.

– Где-то, – Гидиус неопределённо махнул рукой. – Сейчас дело уже не в ней, ваше величество. Вам верол… подло нанесли личное оскорбление, и пора отомстить – отстоять вашу честь!

– Пора, пора!

– Так вы подпишите указ о наступлении на Алфен? Я тотчас передам его генералу вашего войска.

Тут Хунфрит отвлёкся на петельку, которую чуть не упустил. Покачал головой, подхватил нить спицей, довольно улыбнулся и наконец поднял взгляд на своего главного советника.

– Ась?

6

Клаус не понял, что произошло раньше. События развернулись одновременно и в равной мере напугали его. Попробовать рагу из кролика Клаус, конечно, не успел, иначе его история закончилась бы прямо здесь (или не закончилась, но свернула бы; если какого-нибудь другого сказочника заинтересует такой поворот сюжета, он может позаимствовать Клауса и представить альтернативный вариант).

А вот почему Клаус остался голодным. Ворон что-то крякнул и захлопал крыльями, звук стремительно отдалялся; раздалось свирепое рычание – лицо Клауса обдало жаром, запахом нечищеных зубов и немножко каплями слюны; поварёшку выбили из его рук с такой силой, что Клаус сам оказался на земле.

Ползком пятясь по земле, он не сразу открыл глаза. Перед ним – над ним – нависал огромный медведь. Шерсть всклокочена, глаза бешеные, клыки размером с фруктовый нож, такие же изогнутые и острые, а когти не меньше сабли восточных кочевников (тоже изогнутые и острые). На миг Клаус снова зажмурился, подышал часто, а затем пополз дальше.

Медведь за добычей не следовал – отвернулся к котелку. Клаус также считал, что кроличье рагу куда аппетитнее его худого, сырого тельца, но чудовище, вероятно, не проголодалось. Могучий взмах лапы перевернул угощение и затушил костёр; брызги горячей юшки, куски мяса вперемешку с шипящими головешками полетели в стороны.

Грозно рыча, медведь – Клаус готов был поклясться в этом – погрозил ему кулаком и скрылся между деревьями.

А принц снова убегал – без оглядки и нескладно. Он подвернул вторую ногу и хромал теперь на обе…