Клаус и настоящая принцесса

Отступление. Сказочные миры, на самом деле, мало отличаются от нашего-привычного. Волшебный или не очень, круглый, плоский на слонах и черепахе, с краем света или бескрайний – всякий мир держится на определённых столпах. Везде добро противостоит злу; всюду зарождается любовь и на пути к единовластному правлению диктует свои правила. Мелочи также важны: ни один мир не сможет долго существовать без музыки, шоколадных конфет, котят, розовых кустов и перьевых подушек. Люди – они и в сказке люди (даже если эти люди – гномы), и неудивительно, что они порой нуждаются в знакомых читателю, несказочных жестах. Так вот: в этот самый момент, именно Никс Тимберс изобрёл жест, который позже обретёт бешеную популярность под названием ладонь-лицо.

– Ты купил кроличью лапку на кроличьей тропе? – Растопырив пальцы, гном выглядывал один глазом.

– Она приносит удачу!

– А поведай-ка мне, принц, удачливым ли выглядел продавец?

Клаус вспомнил беззубую старушку и решил не отвечать на вопрос.

– Все знают, что на кроличьей тропе нельзя есть, – Никс стал загибать пальцы, – пить, разговаривать с незнакомцами и, тем более, покупать что-нибудь. Здесь всё наоборот, и талисман этот приносит несчастья!

– Все, да не все, – Клаус насупился. – В королевском дворце мне о таком не рассказывали.

– Вот и оставался бы в своём дворце. Со своей женой. Принц.

Сколько можно повторять… Клаус тяжело вздохнул.

– Я сейчас же выброшу эту кроличью лапку.

– Не смей. Теперь ты тоже должен её продать, иначе беды ещё страшнее свалятся на твою голову. И на мою заодно.

– Что-то много обещаний всяких бед в последнее время. – Ссориться и разлучаться с новым другом, каким бы ворчливым забиякой он ни был, Клаус не хотел, поэтому улыбнулся. – А как ты меня нашёл, Никс?

Гном фыркнул.

– Больно надо мне тебя искать. Та другая дорога, которая тебе не понравилась, меня сюда вывела. Гляжу – принц валяется.

– И ты решил снова меня подобрать? Спасибо тебе, Никс. Можно мы дальше вместе пойдём? Я готов называться балбесом, тупицей и недотёпой, если не очень часто. Только… – он смутился, и оранжевые в крапинку щёки порозовели, – не говори больше, что Ровена меня не любит. Эта звёздочка ведёт меня, и если она погаснет, зачем мне идти?

Прищурившись, Никс оценивающе рассматривал его – как бы прикидывал размер своего языка и его способность уместиться за зубами.

– Даже если ты знаешь наверняка, – добавил Клаус. – Ты знаешь наверняка? Ровена что-то говорила обо мне?

– Ничего я не знаю, – пробормотал Никс. – С любовью она, кажется, сама запуталась. Злилась только на тебя. Привёл во дворец, невестой назвал, а потом с другой целовался.

– Так ведь я не знал, что это другая! – воскликнул Клаус.

Гном стукнул его в грудь кулаком, но несильно, принц даже не почувствовал.

– А почему ты не догадался? Разве можно любимую перепутать?

– Нет, но…

– Зато – вот и «зато» нашлось – свадьбу с новой невестой ты откладывать не стал.

Клаус повторил тяжёлый вздох и подкрепил его жалобным взглядом.

– Про свадьбу я тебе сейчас всё расскажу. И про долг, и про настоящую принцессу, и про королевскую клятву. По дороге расскажу. Мы ведь по одной дороге пойдём, правда?

Никс поднялся, развернулся на носках и пошёл прочь. Десять шагов спустя он бросил через плечо:

– Сумку с посудой и тюфяк возьми, тюфяк.

– Но я тут ранен немного. Ноги болят, спина и так не разгибается. Может быть, ты пока сам свои вещи понесешь? Вон, какой здоровый!

– Не может! – рявкнул гном в ответ. – Смотри, не разбей ничего. И поторапливайся!

~~~

Не-принцесса Фиренца и правда была «где-то». Где-то на соломе, на телеге, по дороге в Минтию. На данном этапе жизнь как-то не удалась. Бывший муж сбежал ещё до скрепления уз поцелуем, бывший сообщник её бросил за ненадобностью, а бывший деверь поспешил выдать её королю Минтии на справедливый суд за мошенничество и кражу в особо крупных размерах. В суждениях Фиренца всегда сохраняла адекватность, поэтому даже мысленно называла суд на собой же справедливым.

Сопровождал преступницу только гонец номер 2. Он, как и цепочка его работодателей – от заместителя главы королевской канцелярии до самого короля – несправедливо полагали, что молодая девушка «и так никуда не денется». Для приличия фальшивой принцессе связали руки. Добротный узел, надо отметить, уже некоторое время имел декоративную функцию.