Клавдий. Нежданный император

Первый из них — неспособность Рима защитить своих клиентов или держать их в узде. Направимся к Дунаю и рассмотрим это на примере Южной Германии. Вождь маркоманов Маробод был свергнут в 19 году и получил убежище в Равенне. Очень хорошо; этот человек имел чересчур большие амбиции в ущерб Империи. Тиберий использовал его как жупел против Катуальды — нового вождя маркоманов: как пишет Тацит, свебам (народности, в которую входили маркоманы и квады) давали понять, что Марободу «будет возвращена царская власть, если свебы начнут своевольничать». Такого рода давление на клиентов, чтобы принудить их к повиновению, было обычным делом. Пока всё прекрасно. А потом? В том же году Катуальда, свергнутый в свою очередь, укрылся во Фрежюсе, где будет играть роль очередного жупела против сменившего его Вибилия. Этот Вибилий был вождем союзного Риму племени гермундуров, проживавших на территории современной Тюрингии. Позже, опасаясь, что сторонники Маробода и Катуальды устроят беспорядки, Тиберий поселил их на юге нынешней Словакии, под властью Ванния из племени квадов — еще одного вождя-клиента. И вот настал 50 год: после трех десятков лет верной и беспорочной службы оный Ванний был изгнан своими племянниками по наущению Вибилия. Опять он. Что делает Клавдий? Ничего. Как и Тиберий, он отказывается рассудить своих клиентов. Его действия ограничиваются приведением одного легиона в состояние боевой готовности во избежание набегов воюющих сторон по сю сторону Дуная, а затем Ванний со своими последними спутниками получил приют в Паннонии. По меньшей мере надо признать, что племянники Вангион и Сидон, поделившие между собой его земли, останутся верны Риму. Однако постоянные государственные перевороты в стане союзников заставляют усомниться во власти Империи над германскими вассалами. Поведение тех же гермундуров, например, выглядит парадоксальным. В своей книге о Германии Тацит отзывается о них очень хорошо: «Племя гермундуров, верное римлянам; по этой причине с ними одними из всех германцев торговля ведется не только на берегу (Дуная. — П. Р.), но и внутри страны, а также в самой цветущей колонии провинции Реции. Они повсюду свободно передвигаются, и мы не приставляем к ним стражи; и если другим племенам мы показываем лишь наше оружие и наши укрепленные лагери, то для них, не проявляющих ни малейшей жадности, мы открыли наши дома и поместья»[33]. Это не помешает им свергнуть Катуальду, а главное — Ванния, не спросив согласия Империи. Во всяком случае, ничто не указывает на то, что Рим направлял издалека «выход в отставку» этого князька, который ни разу ему не изменил. Скорее, Риму приходилось всячески выкручиваться, лавируя между теми и другими, чтобы добиться хрупкого мира на протяжении одного поколения! Если присмотреться, Тиберий и Клавдий походили на жонглеров, вынужденных постоянно подбрасывать булавы, поскольку не знали, как остановить номер, чтобы они не упали им на голову…

Второй, куда более серьезный недостаток, — уход в сторону, предоставление инициативы германцам, когда те не убивали друг друга. В эпоху Юлиев — Клавдиев положение на Рейне было более напряженным, чем на Дунае. Почему? На наш взгляд, потому, что в Южной Германии еще ни одна народность не стала настолько сильна, чтобы принять эстафету у маркоманов в противостоянии Риму. Напротив, на севере хатты сменили своих соседей и конкурентов херусков, ослабленных междоусобными войнами, а сами соперничали с племенами послабее, типа хавков. Клиентеле не хватало глубины. В Северной Германии Рим только-только сумел привязать к себе ближайшие порейнские племена — батавов, вангионов и неметов, с которыми мы уже встречались. А дальше он не дотягивался кнутовищем, чтобы надолго установить реальное влияние.

Оставались чисто карательные экспедиции, которые тоже оказались не столь эффективными, как в других местах. Набег такого рода окупается только в том случае, если направлен против урбанизированного и богатого врага, которому есть что терять. Тогда выгода двойная: стратегическая, поскольку наказанный впредь дважды подумает, прежде чем приняться за старое, и экономическая, поскольку затраты на поход можно будет хотя бы частично восполнить за счет грабежа или собранного выкупа. Полукочевым северогерманским племенам мало что было терять, и забрать это малое у них было гораздо сложнее.