Клавиго

Бомарше. Довольно! (К Сен-Жоржу.) Вы слышали оправдание, вынесенное моей сестре, так идите же и рассказывайте об этом повсюду. Для того, что я еще имею сказать этому господину, свидетели не нужны.

Клавиго встает. Сен-Жорж направляется к двери.

Нет, останьтесь, останьтесь!

Оба опять садятся.

Раз уж мы так далеко зашли, я хочу сделать вам одно предложение, которое, я надеюсь, вы примете.

Ваш брак с Мари не в моих и не в ваших интересах; вы отлично понимаете, что я приехал не для того, чтобы изображать здесь брата из комедии, желающего ускорить развязку романа и выдать сестру замуж. Вы, не дрогнув, оскорбили честную девушку, ибо полагали, что в чужой стране некому будет помочь ей, некому отомстить за нее. Это поступок негодяя, ничтожного человека. Итак, прежде всего вы сами, по доброй воле, в присутствии ваших слуг во всеуслышание заявите, что вы гнусный человек, обманувший мою сестру, предавший и унизивший ее без малейших на то оснований. С этим я поеду в Аранхуэс, где квартирует наш посланник, я покажу ему ваше объяснение, велю его отпечатать, и послезавтра двор и весь город узнает о нем. Здесь у меня есть могущественные друзья, есть время и деньги — все это я обращу на то, чтобы подвергнуть вас самым жестоким гонениям, покуда не уляжется гнев моей сестры, покуда она не сочтет себя удовлетворенной и не остановит меня.

Клавиго. Я этого объяснения давать не стану.

Бомарше. Так я и думал, вероятно, потому, что и сам на вашем месте поступил бы не иначе. Но теперь все будет по-другому — я останусь здесь, я ни на минуту не покину вас, буду неотступно следовать за вами, покуда вы, пресытившись моим обществом, не попытаетесь избавиться от меня где-нибудь за Буэнретиро. Коль скоро счастье будет на моей стороне, я, не повидавшись с посланником, возьму на руки мою умирающую сестру, посажу ее в карету и вместе с нею вернусь во Францию. Если же судьба улыбнется вам, то я свой долг выполнил, и вы сможете вдоволь посмеяться над нами. Между прочим, пора завтракать!

Бомарше звонит. Слуга приносит шоколад. Бомарше с чашкой в руках прогуливается по расположенной рядом галерее, рассматривая картины.

Клавиго. Задыхаюсь, задыхаюсь! Ты поражен, ты застигнут врасплох, как мальчишка! Что случилось с тобою, Клавиго? Как намерен ты покончить с этой историей? Как можешь ты с нею покончить? Твоя собственная глупость, твое вероломство ввергли тебя в это ужасающее положение! (Хватается за шпагу, лежащую на столе.) Вот! Легко и просто! (Кладет шпагу на стол.) Ужели нет иного пути, иного средства, кроме смерти… или убийства, отвратительного убийства! Лишить бедную девушку брата, ее последнего утешения, единственной опоры! Пролить кровь благородного, храброго человека! Взвалить на себя непосильное бремя — быть дважды проклятым этой злосчастной семьею! Ежели бы ты мог все предвидеть, когда это прелестное создание в первые же часы знакомства очаровало тебя? И даже оставив ее, ты не полагал, что твоя подлость возымеет столь тяжкие последствия. Какое наслаждение сулили тебе ее объятия! И дружба такого брата! Мари! Мари! О, ежели бы ты могла простить, ежели бы я смел у ног твоих слезами смыть с себя вину! А почему бы и нет? Сердце мое переполнено, в душе загорается надежда! Сударь!

Бомарше. Что вы решили?

Клавиго. Выслушайте меня! Мой поступок с вашей сестрой не простителен. Меня совратило тщеславие. Я боялся этой женитьбой погубить свои планы, свои виды на будущую славную жизнь. Если бы я знал, что у нее есть такой брат, я не счел бы ее безвестной чужестранкой, мог бы надеяться на немалую пользу от этого брака. Сударь! Вы внушили мне величайшее почтение, заставили понять, как дурно я поступил, влили в меня силу, и теперь я жажду все исправить. Я паду к ее ногам! Помогите, помогите мне, поелику это возможно, искупить мою вину и покончить с этой бедою! Возвратите мне вашу сестру, возвратите меня ей! Как счастлив был бы я получить от вас, сударь, руку вашей сестры и прощение всех моих ошибок!

Бомарше. Слишком поздно! Моя сестра более не любит вас, и мне вы омерзительны. Напишите то, что я сказал, ничего другого я от вас не требую, и уж поверьте, месть моя достаточно продумана!