Кленовая стрела

– Всё просто. Например, у кого-то от наезда самоката серьёзно пострадал близкий человек или, не дай бог, даже погиб. У этого человека от горя могла поехать крыша.

– Да, – ответил Морис, – особенно если он потерял ребёнка.

– Выяснять самим нам это долго и затратно, зато можно вытрясти интересующую нас информацию из Шуры. Занимаясь расследованием всех этих убийств, он должен был досконально изучить не только био-графии погибших, но и всё, что могло бы иметь к ним хоть какое-то отношение.

– Я согласен с вами. – Морис хотел ещё что-то сказать, но тут раздался звонок городского телефона.

Морис снял трубку:

– Детективное агентство «Мирослава»…

– Вы что, уснули там, что ли, все? – перебил его разъярённый голос Наполеонова.

– Шура! – обрадованно вырвалось у Мориса.

– Я-то Шура, – проворчал следователь. – Устал как собака, – пожаловался он, – грязный как свинья, голодный как волк.

– Приезжай к нам со всем своим зоопарком, – пошутил Миндаугас, – мы тебя со товарищами отмоем, накормим и спать уложим.

– Спасибо, благодетели, – проворчал Наполеонов. И вдруг оживился: – Ты лучше расскажи мне, чем вы там с Мирославой занимались?

– Чай пили, – ответил Морис.

– Ага, чай, – проговорил Наполеонов ехидно.

– С лимонным пирогом.

– Изверги! – душераздирающе донеслось из трубки.

– Но почему? – искренне удивился Морис.

– Слопали мой пирог! И он ещё, дерзновенный, спрашивает.

– Во-первых, пирог не твой, – терпеливо принялся отвечать Морис, – во-вторых, мы съели совсем немного. И если ты поторопишься приехать к нам, то всё остальное достанется тебе.

– Ладно, прощаю, – проговорил Наполеонов тоном короля, решившего помиловать подданных.

– За что прощаешь? – усмехнулся Миндаугас.

– Много знать будешь, скоро состаришься! – отрезал Шура и распорядился: – Быстро побежал к пирогу, накрыл его салфеткой и убрал куда-нибудь подальше.

– Зачем же подальше? – не понял Морис.

– А ты что, не знаешь? – сделал вид, что удивился, Шура.

– Не знаю.

– Подальше положишь, поближе возьмёшь! Всему-то тебя учить надо.

– Шура, твоя болтовня начинает мне надоедать, – признался Миндаугас.

– Тогда руки в ноги и беги готовить что-нибудь мясное и побольше. Я скоро буду! – Шура отключил связь, чтобы оставить последнее слово за собой.

– Балабол, – проворчал Морис и отправился к плите.

– Ты куда? – удивилась Мирослава.

– Шура скоро приедет. Я пока поставлю курицу запекаться. И думаю, жарить ли ещё котлеты?

– Пожарь, – посоветовала Мирослава, – то, что не съедим сегодня, завтра доедим. – Она слезла с дивана.

– А вы-то куда? – спросил он.

– Почищу пока картошку и нарежу салат.

– Вы устали, – напомнил он, – я сам справлюсь.

– Устала я морально, – напомнила она в свою очередь. – А пока я работаю руками, голова и мой дух как раз отдохнут.

– Ну как хотите, – улыбнулся он.

– Только лук я чистить не буду, – быстро проговорила она.

– Как всегда, – улыбнулся он.

– На десерт можно намыть яблок, – заметила Мирослава.

– Я уже намыл их, они в гостиной стоят на столе.

– Ну что я могу сказать, – развела она руками, – ты просто чудо.

– Спасибо.

Мирослава достала картошку и принялась её чистить. Немного помолчала и спросила:

– Жарить будем или пюре?

– Я думаю пюре приготовить, – отозвался он.

– И то верно, – согласилась она. – Если не съедим сразу, то потом можно будет обжарить его и доесть с той же курицей.

– С остатками курицы, – усмехнулся Морис.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что не факт, что Шура не расправится с ней сегодня вечером. Хорошо, если косточки останутся.

– На этот случай у нас в запасе будут котлеты.

– И я про то же.

До приезда Наполеонова они практически успели справиться со всем. Курица доходила в духовке, котлеты только что были выключены и томились на сковороде, картошка доварилась, её оставалось только помять. Мирослава заправляла салат из свежих овощей ароматным маслом, пахнущим семечками.

Наполеонов влетел на кухню, взмыленный и растрёпанный.

– Как у вас тут вкусно пахнет! Останусь у вас жить!

– В ванную! – в два голоса закричали на него детективы, и Шура тотчас испарился.

Назад он вернулся спустя полчаса, пахнущий лавандовым мылом, в махровом халате Мирославы, в котором буквально тонул.

Мирослава посмотрела на него укоризненно.

– Ты опять?

Он сделал вид, что не услышал её вопроса и не заметил укоризненного взгляда. Ну нравилось ему кутаться в её халат. И что тут такого? Она же ему не чужая! Названая сестра.

Мирослава же хоть и не возражала против того, чтобы быть названой сестрой друга детства, но то, что он без спроса берёт её халат, ей вовсе не нравилось. Но не стаскивать же с него халат прямо здесь, на глазах Миндаугаса. Морис, чего доброго, от потрясения ещё в обморок бухнется. Так вот и выходило каждый раз, что утащивший её халат Шура оставался безнаказанным.

– Мы скоро ужинать будем? – спросил Наполеонов тоном избалованного ребёнка.

– Скоро, – ответил Морис, не отрываясь от духовки.

Мирослава достала хлебный нож, буханку хлеба на хмелю и доску.

– Режь, – велела она Шуре.