Кленовые тайны

— Естественно, такой любитель детективов, как Кензи, просто не мог не слышать о Буквоеде, — ещё больше оживилась Рика, — даже мне попадалась книга про «Убийства из слогов азбуки». Ничто не мешало Кензи воспользоваться идеей и устроить эдакий посмертный перфоманс с отсылкой к малоизвестному стихотворению.

— Но откуда он узнал о втором толковании?

— Да откуда угодно, — махнула рукой Рика, — мнение госпожи Изуэ, конечно, очень ценно и интересно, — она чуть скривилась при воспоминании о навязчивой преподавательнице артанского, — однако же, не может считаться единственно верным. Пожалуй, никто так мало не знает о своих студентах, как их наставники. Кензи мог случайно натолкнуться на стихотворение и его толкование, а мог обратиться в Публичную библиотеку ради такого случая. Да и кто даст гарантию, что Осенняя элегия Акомацу Кё вместе с толкованиями не использовалась в каком-нибудь детективном романе?

— Пожалуй, — согласился коррехидор, — то, что человек МОГ знать, или НЕ МОГ, — область туманная. Но, чтобы совершить самоубийство, да ещё и парное, потребны самые серьёзные основания. Просто так влюблённые с башен не прыгают.

— Препятствие к браку подойдёт?

— Вполне, но у них пока всё только начиналось. Не похоже, чтобы отношения зашли столь далеко, чтобы Кензи и Андо планировать брак, — запротестовал Вил.

— Мы судим об этом со слов соседки по комнате. Подумаешь, какая осведомлённая особа! Она даже не числила себя в подругах покойной, — чародейка перевела дух, — тогда откуда ей знать, ЧТО успело произойти между Кензи и Андо? Припомните, как нам сказала эта эксцентричная кандидатка в мои ученицы, мол, Андо происходила из небогатой семьи, да ещё и рожицу презрительную при сём скроила, а Кензи — сын Шоколадного короля. И со значением завела глаза. Не исключено, что родители прочили ему более выгодный брак? Или вообще уже успели сосватать невесту и посему были категорически против бедной и худородной кандидатки? Кто даст гарантию, что Шоколадный король не лелеял дерзких надежд породниться с древесно-рождёнными, и не из последних? Тогда к своему логотипу конфет и шоколада он смело мог добавить родовой камо́н с атрибутикой древесного клана. Этим Кензи-старший сразу возвыситься практически до древесно-рождённого, оставив своих друзей-промышленников в иной весовой категории.

— Ваши речи положительно пронизаны житейским смыслом, — сказал коррехидор с улыбкой, — и в логике рассуждений вам не откажешь. Так что пока начнём прорабатывать версию самоубийства. Для начала неплохо было бы навестить обе семьи, выразить соболезнования, а заодно и выяснить, были ли причины для ухода из жизни у наших влюблённых. Если причины сии существовали, то насколько они окажутся серьёзными и способными подтолкнуть к гэнроку. Полагаю, моя любимая тётушка не откажет нам в содействии с домашними адресами погибших студентов.

В коридоре их нагнала задохнувшаяся от быстрой ходьбы молодая женщина в строгом тёмном платье классной дамы.

— Господа, господа! — воскликнула она, переводя дух, — меня послала госпожа Докэру. Она просит вас как можно скорее прийти в её кабинет.

— Что случилось? — нахмурился коррехидор.

— Я не знаю хорошенько, — смутилась классная дама, — но назревает какой-то скандал.

— Иду, — ответил Вил.

— Вас проводить?

— Нет необходимости, я уже сориентировался, где мы находимся.

Женщина кивнула, искоса ещё разок поглядела на красивое лицо четвёртого сына Дубового клана и изящными короткими шажками удалилась прочь.

— Я этого так не оставлю! — гремел из-за двери кабинета ректора незнакомый мужской голос, — безобразие! Только моя воспитанность удерживает меня от грубых ругательств, какие в полной мере могли бы выразить обуревающие меня возмущение и злость! Я просто…

Вилохэд не стал дослушивать возмущённую тираду до конца, он постучал из соображений формальной вежливости и распахнул дверь. В кабинете госпожи ректора бушевал лысый или бритый наголо мужчина в дорогущем тёмно-сером костюме. Он смолк на полуслове и обернулся в сторону вошедших.

— Вилли, — с облегчением воскликнула госпожа Докэру, — наконец-то!

Её несколько растерянный вид сменило привычное выражение спокойного превосходства, она поправила волосы, кашлянула и произнесла:

— Господин Кензи, имею честь представить вам коррехидора Кленфилда, полковника Вилохэда Окку, младшего сына Дубового клана.

— Не могу сказать, что я рад знакомству с вами, — к ним повернулся пожилой, но явно следящий за собой мужчина.

Лицо его в другой время возможно было бы посчитать располагающим к себе: открытое, с обширным лбом, чуть крючковатым коротким носом и складками у рта, какие обыкновенно бывают у людей, склонных улыбаться по всякому поводу. Однако, в данный момент светлые глаза с опущенными книзу уголками смотрели колюче и без приязни, на виске вздулись жилы, а рот кривила гримаса недовольства.