Клептоманка. Надкусанное яблочко

По-быстрому получились бутерброды с колбасой и сыром, чай и варенье. Неприхотливый Архипов нахваливал и эту импровизированную стряпню.

– Забыл вчера сказать. Мама завтра прилетает, – сказал Руслан с набитым ртом.

– И где? Вернее, куда? – насторожилась будущая невестка.

– У подруги остановится. Но вечером придёт к нам. Знакомиться.

Регина подавилась. Долго кашляла. Архипов подошёл, заботливо похлопал по спине.

– Предупреждать же надо, – сказала Ростоцкая.

– Ну, вот. Я предупреждаю.

– Боже, что я буду готовить?! Дом не убран. Работы непочатый край.

– Ты – трусиха. Признайся, – догадался мужчина. – Боишься встречи и знакомства?

– Я и не скрываю этого, – сказала девушка. Упрямая складка образовалась между бровей.

Регина и, правда, боялась этой встречи. Свою мать она уже почти не помнила. Да и в детстве не слишком много времени они проводили вместе. Родители-археологи всё время разъезжали по экспедициям. Как себя вести с матерью жениха, она понятия не имела, и от этого нервничала ещё больше.

– Не волнуйся. Она тебя полюбит, вот увидишь. Потому что я тебя люблю, – сказал Руслан, наклонился и поцеловал.

На работу она пришла со счастливой улыбкой. Любит! Любит! Любит! Она была готова слышать это каждый день и каждый час. Регина давно перестала верить, что кто-нибудь её полюбит. По-настоящему. Искренне. Кто-нибудь сможет увидеть её изуродованное огнём тело и не отвернуться в ужасе. А этот кто-нибудь жил рядом и тоже страдал. От недопонимания, от капризной жены. Её бывший одноклассник Руслан, вот кто.

Зинаида Ивановна заметила счастливую улыбку коллеги, но, слава Богу, никак не прокомментировала. А в обед Регина схватила сумку и направилась в редакцию городской газеты.

Пресса переживала трудные времена. "Бумагу" вообще перестали покупать. Только пенсионеры комсомольской закалки требовали свежих новостей, напечатанных типографским способом. Подрастающее поколение полностью окунулось в интернет. "Старградские вести" сосредоточились на виртуальном пространстве, но не забывали о взрослых товарищах, наиболее активных читателях прессы.

Главный редактор Никаноров оглаживал лысый затылок, раздумывая над тем, как составить следующий выпуск газеты, чтобы и старшим угодить, и молодежь привлечь. И нашим, и вашим, так сказать. Задачка ещё та. В дверь вежливо постучали, и на пороге возникла симпатичная брюнетка. Мужчина инстинктивно втянул живот.

– Регина Ростоцкая. Следственный комитет, – представилась красавица, распахнув перед ним красную корочку.

– Очень, очень приятно, – сказал Никаноров, вышел из-за стола, не глядя в документ, расшаркался, поцеловал даме руку, указал на стул посетителя и сам сел рядом.

Главред масляно улыбался, не сводя с неё глаз. Регина смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Меня интересует Кирилл Хабаров.

– Вот как, – разочаровано сказал Никаноров и отодвинулся от девушки. – Вам нужен наш мачо.

– Почему мачо? Он что, бабник? – спросила Регина, округлив глаза.

– Да нет. Просто любит всякие испанские словечки вставлять в речь. И эта его красная гербера. Сплошной выпендрёж, в общем. Ну, что Хабаров. Штатный фотограф. Профессионал, так сказать. А почему Вы спрашиваете? Он что-то натворил?

– Простая проверка. Он давно работает в газете?

– Лет десять точно, – сказал Никаноров, подумав. – Да, точно.

– А как человек, какой он?

– Хороший семьянин. Двенадцать лет брака – это вам не фунт изюма. Тем более женщину взял с прицепом, так сказать. Дочка у неё от первого брака.

Никаноров встал и вернулся за рабочий стол.

– Хабаров – чуткий, отзывчивый, всегда готов к командировкам, так сказать.

– Кстати, а зачем Вы его отправляли в областной центр?

– Как зачем?! Вы что про праздник не слышали? – спросил главред, всплеснув руками. Ну, дела. – Яблочный спас, дорогуша. Фестиваль. Это же новость! Тем более и наши, старградские яблочки там участвовали. Наша гордость, так сказать.

– И фотографии уже есть?

– Конечно! Я же говорю, Хабаров – профи на сто пятьдесят процентов. Вы только взгляните, какие фото, какие краски. Умница, а не парень.

Регина подошла к монитору и удивилась. Никаноров не обманул. Фестиваль "Яблочный спас" буйствовал в цвете и эмоциях. Яблоки, зелёные, жёлтые, красные, всех размеров и форм, главенствовали на празднике. Фотографу удалось поймать в объектив фрукты и людей – движение, ракурс, позу, выстроить композицию таким образом, что казалось, ты сам лично присутствовал на этом яблочном безумии. Профи.

Коллектив газеты хоть был и небольшой, но подвижный и громкоголосый. Кирилл Хабаров сидел в большой комнате, где переговаривались, стояли, ходили, обсуждали статьи, корректуру, гранки, ещё человек десять. Проходной двор.

– А вот и он, наш печальный герой, – подвёл Никаноров посетительницу к мужчине в чёрной рубашке и чёрных отглаженных брюках. – Кирилл, мои соболезнования. Наслышан о твоём горе. Крепись, мой друг, крепись.

Главред пожал фотографу руку, похлопал по плечу, Регине поцеловал на прощание кончики пальцев, слегка поклонился и с фразой "Карпов, негодяй, сколько можно ждать материал о старградских купцах?" удалился из комнаты.