Клетка

Я обхожу стол, и он выдвигает свой стул, похлопывая себя по бедру. Сглотнув, я опускаюсь к нему на колени. Его рука опускается на мое бедро, и я напрягаюсь. Экран компьютера подтянут к пиксельному видеозвонку. Пушистик на экране медленно исчезает, и я смотрю на изображение человека в красивом костюме с красным галстуком, завязанным на шее. У него точеное лицо, выступающие челюсть и скулы. Темные волосы зачесаны назад с легкой естественной остротой. Он выглядит таким молодым, не на много старше нас с Джудом. По какой-то причине я ожидала, что мужчина, обладающий такой властью, будет старше. Ронан улыбается мне через экран, и я не могу не думать, что он был бы красивым, если бы не его ледяная твердость. Его голубые глаза такие суровые и расчетливые, что я дрожу от одного взгляда в них.

– Я вижу, тебе нравится твой маленький гость, Хесус, – говорит Ронан.

– Ты знаешь этого человека? – спрашивает Хесус, игнорируя комментарий Ронана. Я колеблюсь. Должен ли я сказать, что я знаю?

– Все в порядке, Виктория. Можешь сказать ему, – говорит Ронан, откидываясь на спинку стула.

– Я говорила с ним по телефону, – отвечаю я.

– Видишь ли, Хесус, – Ронан хлопает в ладоши с довольной улыбкой на лице, – я послал ее к тебе.

Хесус глубоко вздыхает.

– Твоя досягаемость всегда впечатляет, Коул, – бормочет он, медленно касаясь рукой моего бедра. – Итак, теперь ты можешь сказать мне, чего хочешь.

– Я звоню, чтобы дать тебе некую информацию.

– А зачем тебе это, русский? – спрашивает Хесус скучающим тоном.

– Я хочу то, что есть у тебя, а ты хочешь того, что есть у меня. Так устроен мир и…

– Что ты хочешь?

– Кокаин. Я хочу твой кокаин. Я скину тебе пятнадцать процентов, – говорит Ронан.

Хесус смеется.

– Двадцать пять.

– Восемнадцать и ни цента больше! – строго говорит Ронан.

– Двадцать, – медленно говорит он, продвигаясь вперед на своем стуле.

– Поверь мне, – смеется Ронан, – то, что я могу тебе предложить, стоит гораздо больше, чем два процента...

– Talón de quemar Ruso. – Бормочет он. – Девятнадцать. Точка.

– Хорошо.

– Что у тебя есть такого ценного?

– О, тебе это понравится, – усмехается Ронан, затягивая сигару. – Я знаю, кто засадил Доминго. Я знаю, кто твоя крыса.

Мое сердце сжимается в груди, и паника должна быть написана на моем лице.

– Кто? – Хесус рычит, его пальцы тянутся к моему бедру. Пауза, напряжение, которое колеблется в воздухе, как волна, поднимающаяся высоко над ватерлинией.

– Джуд Пирсон, – говорит Ронан, и волна обрушивается, утаскивая меня под холодные мрачные глубины. Я закрываю глаза, мое тело напрягается, пока я жду реакции Хесуса. Я слышу, как из динамиков эхом разносится тихий смешок Ронана. – О, и чтобы ты знал, Андреа мертв. Мне очень жаль, Виктория. Это просто бизнес, – говорит Ронан, прежде чем положить трубку.

Быстрое дыхание Хесуса шуршит мне в ухо. Я буквально чувствую, как его сердце колотится в груди у меня за спиной. Его пальцы болезненно сжимают мое бедро, прежде чем он сталкивает меня с колен. Я взлетаю и отхожу, когда он вскакивает со стула, прижимая меня к столу. Все его тело напряжено. Он хватает меня за волосы и так сильно запрокидывает мою голову, что я вздрагиваю от боли.

– Ты знала об этом? – он рычит, как бешеный пес, злой и готовый атаковать.

– Я думала... – Я тяжело сглатываю. – Я думала, ты знаешь о Джуде и Доминго, – шепчу я. – Я думала, что именно поэтому ты забрал Кайлу, поэтому хотел смерти Джуда.

Он фыркает.

– Я хотел убить твоего букмекера, потому что он зарабатывает на картеле Хуареса слишком много денег, давая им слишком много власти. Доминго хотел использовать твоего ребенка, использовать тебя, чтобы шантажировать Джуда и заставить его убить Габриэля Эстраду. Но теперь ...

– Зачем вмешивать нас? – кричу я. – Почему бы просто не убить Габриэля?

Он приподнимает бровь, озаряя меня опасным выражением лица.

– Боссы картелей не убивают друг друга. Но теперь... теперь я могу сделать исключение, потому что Хуарес работают с гребаной крысой, и я убью каждого из них! – Его глаза ищут меня, когда он приближается к лицу. Он кусает мою челюсть, заставляя тепло опалять мою шею. Я отшатываюсь от его прикосновения. – Ты хотела купить свободу своей дочери, – говорит он, кивая. – У тебя сделка, chiquita. Свобода твоей дочери на жизнь Джуда Пирсона.

Кайла на жизнь Джуда. В любом случае, разве он не этого хотел? На мгновение меня захватывает мысль о Джуде. Я помню его улыбку, его поцелуи, то, как он прикасается ко мне, как его голос смягчается только для меня или Кайлы. Мой жестокий, безжалостный мужчина, который добр только ко мне. Человек, который сломал меня и в то же время исправил меня. Человек, который сделал меня сильнее, чем я когда-либо могла надеяться стать. Но достаточно ли я сильна, чтобы пережить его потерю? Я должна быть таковой ради нашей дочери.

– Хорошо, – шепчу я.

Он наклоняется, его губы касаются моих, когда он говорит.