Клетка для бабочки

– Ой, иголок потом будет! – заранее волновался Антон, глядя, как Игорь и Никита прилаживают довольно большое дерево в ведро с песком. – А почему не внизу?

– Мне что-то захотелось в своей комнате. Наверное, хвойных фитонцидов организму не хватает. А муж меня балует. И слона бы сюда затащил, не то что елку.

– Какое там, елка-то еле на багажник влезла, – засмеялся Игорь. – А правда, как будем ее спускать? Пока по лестнице пронесем, все иголки опадут.

– Из окна можно выкинуть, – предложил Никита. – Если нижние ветки связать, должна пройти.

– А что, будет даже символично, – кивнул Антон. – На старый Новый год, например. Я лично собираюсь здесь сидеть как можно дольше. А Никиту на дистант перевели. А можно мне тоже?.. В качестве новогоднего подарка? Мы бы с ним вместе занимались. А что, Интернет тут хороший! Я весной все сдам, даже досрочно, в апреле! Можно? Ну, пожалуйста!!!

– Новогодний подарок для тебя уже есть, – улыбнулся Игорь. – А вообще, мы с мамой подумаем.

– Я бы мог тоже помогать с козами. Баба Маша, как выпишут, в санаторий еще поедет. И ей долго нужно будет беречься, после двух операций-то. А мы бы с Никитой вдвоем как это – управлялись, вот. Я ему помогу с козами, а он мне с физикой. И он тоже музыкалку оканчивал, кстати.

– Тебе здесь станет скучно, и ты будешь ныть.

– Я никогда не ною вообще-то. Зачем так говорить? Я ведь и обидеться могу. Мам, а я бы мог тебя в город отпускать на всякие там выставки, ну, развеяться. Я буду сидеть с Татушкой, правда.

– Мы с мамой подумаем. Все, ребят, украшаем. Вроде ровно?

Они украсили елку и вышли на воздух. Уже вечерело, и розоватые блики лежали на снегу.

– Вот нравится мне это поле, – широко провел рукой Никита. – Весной я туда заберусь, в самую середину, лягу на траву и буду лежать и смотреть на облака.

Антон вспомнил огромное облако и свой мысленный разговор с Матвеем. «Мне нужно держаться Никиты и Веры, чтобы они помогли мне. Одному, без Матвея, мне не справиться».

– Слушай, а дядя Миша скоро приедет, он не говорил? – спросил он. – Елка-то еще в кладовке. И дом не особо украшен. Только пару гирлянд повесили. Вот, помню, в прошлом году… А теперь нет Полины – нет чувства праздника. Неправильно это.

– А мы сами сможем все сделать или он рассердится?

– Не рассердится, конечно! Наоборот, думаю. А что, давай!

Они усердно работали до вечера, когда уже было пора идти к козам. У Никиты было ощущение, что он здесь месяц или два. И давно он не чувствовал себя таким умиротворенным. Все страхи, тревоги, сомнения как-то съежились и перестали его мучить. Осталась привычная боль. Но здесь эта боль у каждого второго.

Оставшиеся до Нового года дни Полина старалась провести как можно аккуратнее, чтобы вновь не навлечь на себя гнев профессора, милостивое прощение которого она получила на следующее после пощечины утро. Ее даже напоили за завтраком кофе и угостили батончиком мюсли. Шоколад Виктор Аркадьевич не признавал, считая, что он плохо сказывается на нервной системе и вызывает зависимость. Из сладостей на кухне были только сахар, мед и сухофрукты, поэтому батончик вызвал у Полины чуть ли не слезы благодарности к доброте и благородству Виктора Аркадьевича. Она искренне обещала себе стараться как можно усерднее, чтобы больше не совершать таких промахов. «У меня нет права на ошибку», – повторяла она, гордясь таким высоким доверием.

Днем профессор или уходил по делам, или ненадолго отправлялся с ней на прогулку до небольшого сквера – всего три ряда лип и кленов, несколько скамеек с голубями вокруг, собачки на поводках, крики галок… После прогулки она занималась приготовлением еды, уборкой квартиры, каллиграфией, исправно заполняла «Дневник самосовершенствования», готовилась к экзаменам. Профессор молчал, но поглядывал на девушку с еле скрываемым одобрением. «Наказание помогло. Вот же натура человеческая! Нет, даже женская! Хвалишь – на шею садятся».

Виктор Аркадьевич приходил к ней через ночь. Был настойчив, приучал слушаться, пресекая малейшее сопротивление или напряжение со стороны девушки. Потом шептал ей ласковые слова, иногда милые, иногда слишком пафосные, иногда совсем чуть-чуть рискованные. Но всегда в них присутствовала мысль, что это судьба, Бог, провидение их свело друг с другом. Полина была согласна и радовалась, что он это понимает. Приятно быть чьей-то судьбой. Но когда профессор уходил, пожелав ей хороших снов, она вздыхала с облегчением.