Клетка. Грудная клетка (СИ)

Прошла неделя. Неделя моего заточения. Книги прочитаны, ружье у двери осмотрено, и все рыжачки и детали на нем выучены наизусть. Пересчитано количество полосочек на старом матрасе. Отложились в памяти имена нескольких из тех, кто по ночам верещит пьяным голосом на улице. Я знаю, какие половицы скрипят хуже всего. И что хуже всего, если сравнивать с моей прошлой жизнью, я жду прихода Иванцова с трепетным нетерпением. Он не ходит в универ (ещё бы, мы же в Минске теперь), только ублажает Кирилла и выбирается в город за продуктами. Ему велено следить за мной, давать дряную пищу и иногда водить в туалет рядом. Ты слишком добродушный, Рома. Я запомнила каждую черточку, каждый шрам на его лице. Я изучаю его, как книгу, потому что нечем больше себя занять. Да он и сам не прочь раскрыться. По правде, я никогда не думала, что внешность может быть так обманчива. Снаружи непривлекательный, ну, для меня, который кажется грубым и горделивым, на самом деле этот человек очень хрупкий. У парней есть эмоции, они способны чувствовать ещё более глубоко, нежели девчонки. У меня есть хорошие знакомые, друзья-парни, но сейчас...когда перед тобой открывается сущность человека, ты чувствуешь себя ответственным за его тайны. И если пофилософствовать, то Рома просто вывалил из своей груди свою душу. Его душа не просто видна мне. Она обнажена и брошена к моим ногам. А что взамен? А взамен я проделала то же со своей душой. В моих жизненных планах не было пункта о том, чтобы рассказывать о своих проблемах Иванцову, но я не жалею об этом. Пока что.

Доверие возникает тогда, когда ты знаешь, что человек наивен и прост с тобой. Когда он предан и не предаст. Мой лимит доверия к Роме начал свой тысячный запас. С нуля, а меньше просто невозможно, верно?

Воскресенье. На невидимом календаре в моей голове я зачеркнула ещё один день. А какое сегодня число? Я сбита с толку. С минуты на минуту должен придти Рома. Он обещал, что придет сегодня к трем. Я знаю, что сейчас половина третьего, потому что эти укуренные отморозки каждый день с двух до пяти страдают какой-то терапевтической херней на улице. Запомнила время, потому что взглянула тогда на часы Иванцова. Голову уже можно назвать чердаком, потому что она завалена невидимыми вещами, которые мне так нужны: мобильный, компьютер, интернет, календарь, часы, мягкая постель. Обычно я слишком капризна и привередлива, но сейчас не тот случай. У меня есть плед, еда и меня не трахает какой-нибудь пьяный прихлоп Кирилла – вот она, мечта любой девушки, ага.

Дверь резко открывается. Раньше обычного. Волнение, да и любая эмоция, для меня теперь слишком большая редкость. Из-за этой серости я способна только на умиротворенную смиренную печаль. Но сейчас...это слишком резко, Рома не появляется так. Неужели...У меня есть пять секунд, чтобы забежать в подвал и сделать это тихо, без похожего звука. Иванцов предупреждал, что Кирилл может прийти и проверить, но добавил, что ему в последнее время безумно лень что-либо вообще делать с “ненужной падалью”, так он называл своих...пленников. И я в их числе.

Раз. Я вскакиваю с лавки и бросаю дамский романчик на пол. Два. Я подбегаю к провонявшей блевотиной двери. Три. Я дергаю на себя ручку. Закрыто! Четыре. Твою мать, закрыто, как так?! Рома же говорил, что оставит дверь открытой! Пять. Я дергаю ручку ещё раз, а вдруг сильнее просто надо? Проклятая дверь не поддается. Уже шесть.

Позади слышатся быстрые шаги, бег. Тут идти всего десять секунд. Я в паническом страхе закрываю глаза и притыкаюсь головой к вонючей древесине. Не хочу видеть лицо того, что меня сейчас побьет или трахнет. Не выдержу. Дыхание слышится совсем рядом, оно уже обжигает кожу, и по спине бегут мурашки. К горлу комом подкатывает тошнота. Я судорожно сглатываю и всхлипываю, когда сзади кто-то наваливается. Сделай то, что хочешь и убирайся. От незнакомца пахнет потом и кровью, а ещё дорогой, снегом и мехом.

- Прости меня, – шепчет незнакомец.

Он отстраняется, разворачивая меня к себе за локоть.

- Андрей? О, Господи! – я кидаюсь ему на шею, подавляя рыдания. – Ты...ты как тут?

- Я приехал за тобой, что за идиотский вопрос, – рассмеялся Фейт, гладя меня по голове.

- Я...ты...как ты меня нашел?

- Это было просто – я телепат, экстрасенс и ещё я хожу сквозь стены, – он отпустил меня, взял за руку и повел к выходу.

- Стой...погоди...Рома...я не могу...его убьют, блин! – я хочу остановить его, объяснить всё.

- Вика, нет времени спорить! Расскажешь всё в машине!

- Да его, блять, убьют из-за меня!

- А тебя могут убить из-за меня!

- А тебя из-за кого могут убить? – съязвила я.

- Козлова, если ты сейчас же не заткнешься, я тебя в мешок засуну и так понесу!

Я мысленно ору на Андрея всевозможными матами. Мне важна моя жизнь, но жизнь Ромы...она теперь важна тоже. И я не хочу, чтобы он пострадал по моей вине. Он может выходить на улицу, значит – может сбежать. Но не сбежал. Ему нужна помощь в такой же степени.