Клетка и жизнь

Наше знакомство состоялось на широко известном семинаре Ю. М. в МГУ. Это была уменьшенная копия еще более известного семинара многолетнего соавтора и друга Ю. М. Васильева, выдающегося математика И. М. Гельфанда. У Ю. М. делали доклады студенты и аспиранты, в основном по материалам интересных новых статей. В начале 70-х годов тон там задавали «мехматовские мальчики», математики, которые увлеклись биологией и перешли работать в молекулярную биологию и онкологию. Все они (В. Гельфанд, А. Бершадский, Л. Марголис, В. Розенблат) имели серьезные биологические знания и были остры на язык. Они любили задавать сложные вопросы и сами отвечать на них, что Юрий Маркович всячески поощрял. Впоследствии они стали очень известными учеными и работают в США и Израиле. На этих семинарах докладчика прерывали в любом месте и разбирали доклад весьма нелицеприятно. Это приводило к некоторому отсеву посетителей, но те, кто оставались, постепенно становились настоящими бойцами, закаленными в научных спорах. Эти дискуссии хорошо учили думать и быстро реагировать на вопросы, что всем нам очень пригодилось потом.

Я начал работать у Ю. М. на 2-м курсе и долго мыл пробирки аспирантам, так как одноразовой посуды не было. Это был своеобразный тест на умение безропотно делать скучную и рутинную работу, которой всегда много в биологии. Зато потом я получил собственный проект, над которым работал до защиты диплома. А пробирки пришлось мыть в сто раз больше уже в аспирантуре, так что даже этот опыт пригодился!

У Ю. М. всегда было много разных тестов и способов обучать. Главным принципом Васильева, который он всегда старался передать ученикам, являлась безусловная научная и личная порядочность. Он точно подмечал недостатки и обязательно сообщал о них молодым сотрудникам. Его любимое начало разговора было: «Вот когда вы будете большим начальником…» — а дальше шли и критика, и конкретные советы о том, как и что надо изменить с его точки зрения. Хвалил он нас нечасто, обычно коротко сообщая: «Здорово!» Ругал еще реже и за дело. Вывести его из себя было непросто, но, если до этого доходило, он только говорил: «Свинство». Этого всегда хватало… Был со всеми очень вежлив, всегда на «вы». «Ты» говорил очень немногим — и это было высшее признание и уважение. Он часто учил нас на анекдотах. Сначала это казалось несерьезным, но потом оказывалось, что именно так легче всего запомнить наставления. Еще он умел заставить человека поверить в себя, особенно, если чувствовал в нем потенциал. Многие его ученики в аспирантуре получали проекты, которых раньше не было в лаборатории, и приходилось все начинать с нуля. Было трудно, но доверие и поддержка Учителя подстегивали и заставляли идти вперед. Поэтому окна в лаборатории Ю. М. Васильева часто светились за полночь… Энтузиазм его учеников и сотрудников был неисчерпаем!

Именно личность Юрия Марковича определила его жизненный путь и успех в биологической и онкологической науке, позволив ему добиться в ней выдающихся успехов и завоевать заслуженное уважение многих коллег по всему миру.

Успех Васильева как ученого был предопределен его средой и кругом общения. Семья имела сильные научные и медицинские традиции. Его многолетним учителем и другом был выдающийся «канцерогенщик» и Интеллигент с большой буквы, академик Лев Манусович Шабад. Конечно, такой талантливый человек, как Васильев, стал бы величиной в науке в любом случае. Но именно рядом с Л. М. Шабадом, великим онкологом, глубоко порядочным человеком и остроумцем, Юрий Маркович поднялся на тот же уровень научного титана.