Клетка из слов [Литрес]

На ней светло-розовый костюмчик и жемчуг. Иногда она надевает красивый брючный костюм. В такие дни у нее что-то появляется в глазах – вроде скрытой улыбки. Перл точно знает, что чувствует себя смелее в брючном костюме.

Раздается оглушительный звонок, и она подскакивает.

– Тебе лучше вернуться на урок, – произносит директор. – Занятия по труду отвлекают от посторонних мыслей.

Слова Перл различает нормально, но подводный эффект усиливается. Воздух в кабинете подрагивает и рябит. В голове Перл поднимается шум ветра. Или это волны бьются о стены пещеры?

Все это случилось в понедельник, как ей кажется, хотя могло и во вторник. Потом она будет сильно сожалеть, что не запомнила точно.

Девочки вокруг Перл шьют и вяжут. К моменту выпуска из школы они все должны стать образцовыми домохозяйками.

Мюриэль запускает руку за пояс юбки Перл. Из-под него торчит складочка жира. Мюриэль больно щипает ее сильными пальцами. Глаза Перл наполняются слезами.

– Не плачь, – тихо шикает она. – Будут проблемы. – Это искреннее предупреждение. На слезы смотрят как на выпендреж. Перл понимает, что в поведении Мюриэль по отношению к ней нет ничего личного. Она просто такая.

– Чего хотел директор?

– У меня умер дядя, – наобум отвечает Перл. Правда слишком бесценна, и не все ее заслуживают.

До конца урока Мюриэль оставляет ее в покое. Дядя – это что-то слишком далекое. У всех есть дядя. История про то, что мертвое тело мамы Перл нашли в канистре из-под масла, куда его положил серийный убийца, могла выбить Мюриэль из колеи. А выбитые из колеи люди непредсказуемы.

Этой ночью Перл изо всех сил пытается вспомнить горную вершину и свою мать, призвать ее голос, ощущения тепла ее рук на ушах. Сегодня она точно придет. Я пытаюсь быть крутой, мама, – думает она. – Крутой, как горная река.

Ее мать не приходит.

У Перл выпали целые куски воспоминаний о том времени. Похороны, несколько недель после них, возвращение в школу. Они не слабые или подавленные, или что-то в этом духе. Их просто нет.

На самом деле исчезло несколько долгих месяцев – ровно до того дня, как в Фэйрвью пришла новая девочка.

Когда Перл входит в класс истории, она отчетливо чувствует: что-то изменилось. Стало теплее. И светлее. И еще кто-то сидит на обычно пустующем месте рядом с Перл. У этой девушки круглое детское лицо, невинные глаза и рыжие кричащие волосы.

Перл знает ее имя. Ну разумеется, знает. Ее фотография была во всех газетах. Она чувствует, что все перестраивается – предметы в кабинете, ее органы, весь мир.

– Привет, – говорит Харпер. Разумеется, она Перл не знает. Ее фотографий в газетах не было.

Если проводить лето в одних и тех же местах и посылать детей в одни и те же школы, то рано или поздно они столкнутся – Перл и девочка, которая помогла найти тело ее матери.

Перл уже открывает рот, чтобы заговорить, хотя понятия не имеет, что сказать.

Харпер играет со своим значком Фэйрвью, нервно теребя его в руках.

Мюриэль сразу к ней цепляется.

– Не обращай внимания на Луни Буни, – говорит она новенькой. Луни Буни – прозвище, которое Мюриэль дала Перл из-за фамилии Бун. – У нее несколько месяцев назад умер дядя. С тех пор она какая-то странная. Я Мюриэль.

– Харпер, – отзывается новенькая.

Мюриэль протягивает руку.

– Дай помогу со значком.

Перл хочет ее предупредить, но уже слишком поздно. Иголка впивается в подушечку большого пальца Харпер. Губы девушки тихо размыкаются, но она не издает ни звука.

Мюриэль одобрительно кивает и отворачивается. Урок истории начинается.

Перл наблюдает, как новенькая вынимает булавку у себя из пальца. Серебряная игла сверкает алым. Она чувствует взгляд Перл и поднимает глаза. Глядя прямо на нее, Харпер отправляет острый окровавленный кончик прямо себе в рот и дочиста обсасывает блестящую серебряную иглу. А потом быстро прикалывает значок к отвороту блейзера.

– Фу, – пораженно шепчет Перл. – Ты выпила собственную кровь.

Харпер окидывает взглядом кабинет. Недовольный учитель хмурится у доски.

Она наклоняется ближе к Перл.

– Нельзя оставлять свою кровь где попало, – шепчет она ей на ухо. – С каждой каплей ты лишаешься частички себя. Кто эта жирафа?

– Мюриэль, – с восторгом шепчет Перл. Мюриэль сделала ей больно, но Харпер все равно. Она смогла сохранить контроль. Теперь, в присутствии этой новой девочки, Перл снова может дышать.

– Погуляем после уроков? – спрашивает она. Сердце Перл бешено колотится, пока новенькая не кивает.

* * *

Дождь серыми кулисами окружает трибуны и гремит по металлической крыше, словно аплодисменты. По легкой паутинке сползает паук. Здесь, внизу, его территория, эти места не предназначены для обычных девчонок – но это ничего, Перл уже давно не чувствует себя обычной девчонкой. Харпер подает ей бутылку из своей сумки.

Обжигающий глоток напоминает Перл, что она жива.

– Что такое? Грустишь по поводу дяди?

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорит Перл.