Клянусь этой жизнью (ЛП)

— Ты хочешь начать бросаться друг в друга обвинениями, едва мы оказались в одной комнате? Разве ты не только что пришел? Я даже не знала, что ты собираешься зайти в гости. — Он покачал головой, будто я была ужасным человеком. Сделав глубокий вдох, я придала голосу больше мягкости. — Сегодня же игра? Я выйду на пробежку, а по дороге домой возьму еды на вынос. Можешь пока потусоваться здесь. Когда вернусь, мы сможем поужинать и вместе посмотреть игру. Что скажешь? — странно ли, что я не признавалась ему, что не любила смотреть футбол, даже когда он был квотербеком?

— Договорились. — Он уселся на диван и включил телевизор.

Я побежала в бухту. Детский бассейн, как его здесь называли, был образован стеной, которая изначально была построена так, чтобы разбивать волны и создавать безопасные условия для купания маленьких детей. Но на полпути к пляжу его огородили веревкой, потому что около двухсот тюленей поселились там, как у себя дома. Я присела на ступеньки, ведущие к воде, позволив холодному бризу развевать мои волосы. Людей здесь не было, только слоняющиеся по песку тюлени. Именно то, что мне нужно.

Я ещё раз зашла на веб-страницу Джейса в телефоне и тщательно ее изучила. Джей Колби жил в Лос-Анджелесе, но в данный момент находился в книжном туре. Тут также находилось меню с расписанием дат и городов этого самого тура. Открыв меню и просмотрев его, я обнаружила, что он будет в Сан-Диего послезавтра.

— Ой, да вы, нахрен, издеваетесь надо мной! — воскликнула я. Один из тюленей вскинул голову и рявкнул на меня. — Ну, извини!

Слишком уж много совпадений.

Я встала, трусцой поднялась по лестнице и побежала. К тому времени, когда у меня закончились силы, было уже темно, я сильно вспотела, а воздух был холодный; и дышала я так тяжело, что уже не могла не остановиться. Я зашла в магазин тако, купила еды и направилась обратно в свою квартиру, где Тревор, к счастью, спал на диване, а на заднем плане гремел какой-то футбольный матч.

Я легонько постучалась в спальню Кары.

— Заходи, — разрешила она.

Кара сидела за письменным столом, печатая на ноутбуке, — все, как всегда. Вот, кто действительно целеустремленный писатель. Я остановилась в дверном проеме и, понизив голос, чтобы не разбудить Тревора, спросила.

— Как продвигается?

Она улыбнулась.

— Хорошо. Сегодня я много написала. Как насчет тебя? Как ты? С утра ты выглядела немного потерянной.

— В порядке. Извини за сцену с Тревором.

— Не о чем просить прощения. Ты все еще читаешь ту книгу?

Я кивнула.

— Этот гребаный автор невероятно горяч, — сказала она. — Я изучила его в Интернете.

Я рассмеялась.

— Да, он такой.

— Ты тоже его гуглила? — спросила она, улыбнувшись.

— Э-э, ага. Да.

— Он будет в Сан-Диего послезавтра.

— Видела, — сказала я.

— Давай пойдем на встречу и подпишем книгу.

Ее лицо стало ярко-красным.

— Не знаю. Но ты сходи. — Самое время сменить тему. — Слушай, я оставила немного тако на столе. Думаю, мне пора отправляться в постель. Чувствую себя не очень.

— Ой, ладно. Так мне оставить Тревора на произвол судьбы?

— Все с ним в порядке, — ответила я, после чего зашла к себе в комнату, захлопнула дверь и вновь открыла книгу.

Из «Всех дорог между нами»

Следующим утром, стоя на кухне, я наблюдала, как папа подливал виски себе в кофе.

— Сьюзан ушла? — спросила я.

— Какая разница?

— Мне просто любопытно.

— Да, она ушла.

— Она твоя девушка?

— Не твое дело, Эмерсон.

Этим утром я ощущала себя смелой. Может, потому что стала женщиной, и мне нужны были ответы.

— Куда делась мама?

Он сел возле меня и сделал глубокий вдох. На какое-то мгновение мне показалось, что у нас будет откровенный разговор. Я уставилась на огромное коричневое пятно у него на футболке и стала ждать ответа.

— Твоя мать — гребаная шлюха.

Я смотрела на свои сцепленные под столом руки. Схватив бутылку виски, он налил себе в кофе более внушительную дозу, а затем с грохотом опустил бутылку на стол.

— Ты слышала меня?! Я сказал, что твоя мать — гребаная шлюха.

— Я слышала тебя! — заорала я. Вскочив, я пнула свой стул. Но он схватил меня за руку так сильно, что я была вынуждена сесть обратно.

— Я не закончил, — прошипел он сквозь сжатые зубы.

— Папа, пожалуйста!

— Она — сам дьявол.

— Ты ведешь себя иррационально.

— Серьезное слово для двенадцатилетнего ребенка.

Я не могла оторвать глаз от отвратительной слюны, образующейся в уголке его рта.

— Мне тринадцать.

— С каких пор?

— С сегодняшних. У меня день рождения, папа!

Он отпустил мою руку. Ему было нечего сказать, потому что он больше понятия не имел, как быть нормальным человеком. Он не мог быть добрым, потому что уход мамы ранил его больше, чем меня. Я видела замешательство и вину в его глазах. Отлично, вот и чувствуй себя дерьмом, засранец. Ты это заслужил.