Клянусь своим сердцем

Стиснув зубы, я сдерживал слезы, когда ее гроб опускали в глубокую свежевырытую могилу.

Священник пропел последние молитвы.

— Дай ей, о Господь, твой мир, и пусть твой вечный свет сияет над ней. Аминь.

Я всегда буду любить тебя, Тейя. Это всегда будешь ты.

Я буду защищать нашу дочь до своего последнего вздоха.

И я приду к тебе, Ангел. Однажды я приду.

Клянусь своим сердцем.

* * *

Был уже полдень, когда я покинул кладбище и поехал в приют, где находилась моя дочь.

У меня была цель. Мне было за что бороться.

И я буду жить ради нее.

Я должен заполучить ее до того, как ее забрали бы у меня.

Паркуясь на подъездной дорожке, я вышел из своего Range Rover и осмотрелся, чтобы найти несколько машин, припаркованных снаружи. Мое сердце бешено колотилось в груди с каждым моим маленьким шагом.

Некоторые дети играли, а пары сидели на диване, загипнотизированные их невинностью. Некоторые даже выражали беспокойство, в их глазах светились сомнения в отцовстве.

Я направился к коридору, к счастью, обнаруживая мать Лауру с озабоченным выражением лица. Ее удивленный взгляд встретился с моим, и на его месте тут же появилась мягкая улыбка.

— О, Люцифер. Что привело тебя сюда сегодня? — спросила она, наполняя свой бокал.

— Она… — я сглотнул, делая глубокий вдох. — Она в своей комнате?

Она прекрасно знала, о ком я говорил, потому что я, сам того не подозревая, спрашивал о ней каждый раз, когда находился здесь. Она кивнула, нахмурившись, с опечаленными глазами.

— Ее сердце разбито.…Это шестой раз, когда ей отказали в удочерении. Она прячется в своей комнате, — она тяжело вздохнула, — она боится, что никто никогда не удочерит ее. Что она всегда будет одна.

Жалость и печаль к моему маленькому ангелочку сочились из ее голоса.

Но это потому, что ей предназначено быть со мной. Я забрал бы ее.

Я буду защищать ее ценой своей жизни.

Кивнув в знак согласия, я повернул направо, к детской, обнаруживая, что деревянная дверь закрыта. Между мной и моей дочерью стоял только кусок дерева.

У меня перехватило горло, когда я почувствовал, что вот-вот расплакался бы. Как я рассказал бы ей о ее матери? Как я объяснил бы ей, что она потеряла мать из-за своего отца?

О, Тейя. Как бы я хотел, чтобы ты была здесь, рядом…на моей стороне.

Проглатывая комок в горле, я нажал на ручку, открывая дверь к моему единственному шансу обрести смысл жизни.

Комната выглядела так, как она выглядела в тот день, когда я отремонтировал это место. Два ряда детских кроватей с игрушками, разбросанными по всему деревянному полу. Чистое голубое небо, нарисованное на стенах воздушными змеями, приветствовало меня. Огромное окно от пола до потолка выходило на берег моря. Когда я хотел превратить это место в детский дом, я всегда хотел, чтобы у детей был свой маленький рай на земле.

Я мог бы просто позволить им остаться в прогнившем доме, как это было раньше… но в глубине души я никогда не хотел этого для детей. Инстинкт, которым я всегда прикрывал свою слабость. Но теперь я должен был принять это ради своей дочери, ради моей Тейи.

Тихий скулеж привлек мое внимание, когда я подошел к самой последней кровати у окна. Он доносился из-под кровати.

Опускаясь на колени, я увидел маленькую девочку, держащую свою куклу тисками, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее волосы цвета воронова крыла похожи на мои, а слегка бледно-оливковая кожа досталась ей в наследство от матери.

— Елена, — прошептал я.

Она повернулась ко мне лицом, и на меня тут же накатили волны эмоций и воспоминаний.

Она так похожа на меня, но ее глаза…они такие же, как у Тейи. Как я раньше этого не замечал?

Невинные. Красивые. Божественные.

Я увидел яркий образ Тейи в ее глазах, напоминающий мне о том дне, когда мы впервые встретились.

Она шмыгнула носом, вытирая его тыльной стороной ладони, прижимая к себе куклу.

— Эй… Почему бы тебе не выйти? — спросил я, наклоняясь ближе.

Она яростно потрясла головой.

— Я никому не нужна. Я всегда буду одна.… У меня никогда не будет новых мамы и папы.

Новые слезы потекли по ее щекам. С каждой падающей каплей я чувствовал, что разбивался изнутри все больше и больше.

— Не говори так. Ты самая лучшая девочка…

— Не л-лги, — заикалась она между рыданиями. — Я никому не нужна. Одна. Всегда одна… — ее голос затих, когда она опустила голову на руки. — У меня никого нет, — пробормотала она, прижимаясь к своей кукле, и ее тело сотрясалось от рыданий.

У нее есть ты, — мягкий, успокаивающий голос Тейи эхом отдавался у меня в ушах.

— У тебя есть я, — мой голос сломался, но я сделал все возможное, чтобы оставаться сильным.

Елена подняла взгляд с надеждой и обещанием, плавающими в ее глазах…совсем как ее мать.