Клятва безумная и смертельная

Тем не менее у Рэна долгая, ужасная история с магией. Многие из его действий были мотивированны желанием защитить народ Эмберфолла, но если заглянуть глубже, то они также были следствием его страха, неуверенности и боли.

После долгого молчания Рэн высвобождает свои руки из рук Харпер и выпрямляется, чтобы сесть без чьей-либо помощи. На его лице отражается подобие его привычной вызывающей самоуверенности.

– Делай что хочешь.

С таким же успехом он мог бы сказать: «Добей лежачего».

Я пересекаю комнату и подтаскиваю низкий табурет, чтобы сесть перед ним.

– Я не Лилит, – говорю я, и в моем голосе нет мягкости. Даже больше, в моих словах проскальзывают нотки гнева. – Я не причиню тебе вреда.

Рэн ничего не отвечает, просто смотрит прямо на меня, как будто собирается с духом. Но когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, Рэн хватает меня за запястье. Он так крепко сжимает часть моей брони, что на тыльной стороне его руки выступают сухожилия.

– Я не боюсь, – говорит он, и в его голосе слышится придыхание, которое убеждает меня в том, что это очередная ложь. Но затем он добавляет: – Я этого не достоин, Грей.

Что-то в моей груди сжимается от его слов, и я хмурюсь.

– Ты позволял ей мучить себя, чтобы она меня не трогала, – тихо говорю я. – Сезон за сезоном. И то, что ты сделал со мной потом, не может этого изменить.

– Ты оставался рядом со мной, – отвечает он. – Сезон за сезоном. Ты был рядом, хотя должен был давно сбежать. То, что я творил… – Его голос срывается. – То, что я сделал с тобой…

– Осталось в прошлом, – заканчиваю за него я. – Что было, то было. Одна ошибка не может перечеркнуть все то хорошее, что ты делал.

Рэн пристально смотрит на меня, и его дыхание почти дрожит. Я опускаю взгляд на его руку, которая по-прежнему крепко сжимает мое запястье.

– Рэн. Отпусти.

Он моргает, и я понимаю, что впервые по-настоящему говорю ему, что делать.

Что еще более удивительно, возможно, для нас обоих, так это то, что он подчиняется.

Я дотрагиваюсь пальцами до его изуродованного лица, и он вздрагивает прежде, чем взять себя в руки. Все его тело напряжено до предела, руки сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели. Что бы Рэн ни говорил, он явно боится магии. Но затем я чувствую, что моя сила начинает действовать, потому что его челюсть расслабляется, а плечи опускаются. Боль проходит. Опухоль и воспаление исчезают. Однажды я спас человеку глаз, но раны на лице Рэна слишком глубокие, слишком давние. Кожа вокруг его глаза срослась полностью. Очевидно, что уродливых шрамов избежать не получится. Это не самое плачевное состояние, в котором я когда-либо видел Рэна, поэтому мне легко избавиться от жалости в своем взгляде.

– Если бы я знал, что ты мой брат, – говорит он хриплым и дрожащим голосом, – я бы заставил тебя уйти в первый же день проклятия.

Я качаю головой.

– Если бы я знал, что ты мой брат, я бы все равно остался с тобой. – Я чувствую момент, когда исцеление заканчивается, и убираю руку, пристально глядя Рэну в глаза. – Хотя, если уж честно, я бы не стал мириться и с половиной твоих капризов в этом случае.

Рэн вздрагивает, затем слабо улыбается. Он прикасается рукой к щеке, как будто ожидая, что следов не осталось, но, должно быть, он чувствует шрамы, потому что улыбка исчезает с его лица, оставляя на нем лишь унылый взгляд в единственном глазу.

Харпер снова берет его за руку.

– Все нормально, – тихо говорит она. – Шрамы означают, что ты пережил нечто ужасное.

– Ах, да-да, принцесса, – шепчет голос из другого конца комнаты. Это Лилит. – Он действительно пережил нечто ужасное. Но разве не все мы?

Я подрываюсь на ноги с оружием в руках, по обыкновению обращаясь к своей магии в последнюю очередь. Но я среагировал на секунду медленнее, чем было нужно, поэтому меня отбрасывает назад вместе с мебелью. Харпер и Рэн падают на пол в противоположную от меня сторону.

– Разве ты не видишь? – Лилит обращается ко мне. – Ты слаб, Грей. У меня была целая жизнь, чтобы научиться владеть своей силой. У тебя же было всего несколько месяцев.

– У меня есть не только магия, – огрызаюсь я и вытаскиваю метательные ножи из наручей. Они врезаются ей в живот и в грудь, и она отшатывается назад.

Тайко тут же выпускает стрелу из лука, и она попадает ей в грудь.

Я начинаю наступать на Лилит.

– На этот раз я удостоверюсь, что ты действительно мертва. – После этих слов я вытаскиваю кинжал – единственное оружие, которое я приберег для этого момента, единственное оружие, которое, я знаю, может изменить ситуацию.

Я целюсь ей прямо в сердце.

Лилит кричит и отталкивает мою руку с клинком порывом холодного ветра. Я пошатываюсь, пытаясь удержаться на ногах, и призываю свою магию, однако это все равно что бороться с ураганом при помощи куска шелка. Я чувствую, как края моей магии рвутся. Кости моих пальцев начинают хрустеть, и моя хватка на кинжале ослабевает. Моя магия вспыхивает, чтобы залечить рану, но как только я исцеляю одну кость, ломается другая. Ветер слишком сильный, ледяной, и я мысленно призываю на помощь Айзека, свою силу, вообще, что угодно.