Клятва братьев

Крон тяжело дышал и поскуливал у её ног, разделяя чувства хозяйки, которая всё больше мучилась от дурных предчувствий и начинала жалеть о том, во что втянула своих людей. Они шли много дней подряд, припасов оставалось всё меньше, особенно воды, и надежды на благоприятный исход их путешествия не прибавлялось. Не было в поле зрения и подходящего места для стоянки. Она не знала, сколько ещё ночей её люди смогут проспать под открытым небом, на голой земле, безо всякой защиты от ледяных ветров, несущих с собой песок, и от хищных тварей, что так и норовили напасть в темноте. Она сама почти не спала, а только отгоняла от себя жужжащих над ухом невиданных насекомых, которые всё равно успели оставить немало укусов на её теле. За ночь до того один из её подданных умер от укуса скорпиона, а этим утром Гвендолин раздавила огромного паука, которых хотел взобраться ей на ногу. Это было царство ядов и притаившейся смерти, дом для рептилий и скорпионов и последнее пристанище для глупцов, которые однажды решились туда забрести.

"Она и правда думала, что сможет привести нас куда-то?" – раздался голос.

Гвен услышала недовольное бормотание, обернулась и окинула взглядом разношёрстную толпу своих подданных – всё, что осталось от Кольца, несколько сотен выживших. Она очень им сочувствовала. Они столько всего пережили: войны, странствия, болезни, голод, потерю любимых и всего имущества, своей родины – их страданиям не было конца. И вот они снова были в пути, шли к туманной цели, которой могло и вовсе не существовать. Они были измучены и озлоблены, начинали терять надежду. Она не могла винить их за это. Сильнее всего её сердце болело при мысли о малышке, пронзительный плач которой не стихал ни на минуту. Иллепра бережно несла девочку, кутала её от солнечных лучей, делая для неё всё возможное. Если бы только Гвен могла обеспечить ей воду, тень и комфортное место для ночлега.

"Если бы за Великой Пустошью действительно что-то было, – ответил другой голос первому, – разве рабы не знали бы об этом? Думаете, они бы не попытались сбежать?"

"За ней ничего нет", – сказал третий. "Всем это известно. Они не дураки, чтобы пытаться её пересечь".

Гвендолин смотрела на лица своих подданных – злые, опалённые солнцем, иссушённые и отчаянные – но когда они подняли на неё свои ненавидящие и безумные от безжалостного солнца глаза, спешно отвела взгляд. Что бы они не говорили, ей невыносимо было видеть их страдания.

Она узнала подстрекателя недовольств – это был Аслин, тот, кто ещё в пещере пытался поднять бунт. Она думала, что он присмирел, с тех пор но, очевидно, это было не так. Она сжалилась тогда над ним и оставила в живых. Теперь она сомневалась, не совершила ли ошибку.

"Куда, по-твоему, мы должны прийти?" – услышала она вдруг голос Аслина, обратившегося к ней напрямую поверх общего гула.

Гвен удивилась его нахальству. Он будто хотел воспользоваться моментом и начать настоящее восстание.

"Ты и дальше будешь притворяться, будто веришь в существование Второго Кольца?" – добавил он. "Почему бы не назвать вещи своими именами и не признаться, что ведёшь нас в могилу?"

Его слова подогрели возмущение в толпе, и у Гвен мурашки пошли по спине от нарастающего напряжения. Её задело такое открытое презрение после всех жертв, на которые она ради них пошла. Неужели именно это и означало быть королевой?

Крон рядом с ней предупредительно зарычал.

"Ничего страшного, Крон", – успокоила она его.

"Нам не стоило драться за тех селян!" – крикнул сзади кто-то ещё. "Мы вообще не должны были там задерживаться!"

Толпа негодующе зашумела.

"Нельзя было сжигать наш корабль!"

"Не нужно было плыть в Империю!"

Ропот стал громче и в нём отчетливо послышался звук меча, доставаемого из ножен. Крон повернулся к Гвен и оскалился.

Внезапно процессия остановилась, и Гвен, обернувшись, увидела Стеффена, преградившего бунтовщикам дорогу оголённым мечом.

"Если хотите жаловаться, – прошипел он, – имейте смелость предстать перед королевой и высказаться ей в лицо. Хватит шушукаться за спиной, как делают маленькие напуганные дети. Подстрекать к бунту – это предательство. Не умолкнешь – познакомишься со смертью раньше других".

Сила и властность Стеффена впечатлила Гвен, равно как и его глубокая, непоколебимая преданность ей, и она была безумно благодарна ему за это. Она поняла, что чувство вины за все невзгоды, выпавшие её народу, мешало ей самой постоять за себя.

Аслин ответил Стеффену гневным взглядом.

Кендрик, в свою очередь, тоже обнажил перед ним меч.

"Тебе придётся иметь дело и со мной тоже", – сказал он.

Крон зарычал громче и медленно двинулся на Аслина, и тот, оценив угрозу в виде Стеффена, Кендрика и Крона, наконец потупил взгляд.

"Я ничего не имел в виду…" – пробормотал он и попятился.

Гвендолин подошла к Стеффену и Кендрику и мягко остановила их руки с мечами, заставляя вернуть оружие в ножны. Затем она жестом подозвала Крона, и когда он успокоился и вернулся к ней, обратилась к своему народу: