Клятва истинной валькирии

– Но Финн ее здорово отделала, реально в клочья порвала. Мы даже испугались, там нереальное что-то было…

– Для начальства все было вполне реально, – сухо продолжила Вал. – Одно дело – на вечеринке помахаться. Другое – неуставное поведение на официальной церемонии похорон военнослужащего. Ее посадили на гауптвахту, потом объявили выговор. И лишили права ношения формы…

– Одну секунду, – перебил ее Джастин. – Что это значит?

– Она не может носить военную форму преторианца, пока взыскание не снято. И если ей придется надеть форму, то это будет серая или красно-коричневая.

Вал смотрела обеспокоенно, ее явно волновала судьба подруги.

– Серьезное дело. Очень неприятное.

Для Джастина – не слишком, подумаешь, какая-то форма. Но, судя по лицам и тону, преторианцы придавали этому большое значение. А потом Джастин подумал – и все осознал. Преторианцы – ребята самодовольные и самоуверенные. Они привыкли себя чувствовать самыми сильными. Привыкли думать, что им все дозволено. И форма – символ этой уверенности. И часть привычного имиджа преторианца – беспощадные воины, облаченные в черное, лучшие в Республике. А если вдруг форму надеть нельзя – это как часть себя утратить. И тут в памяти кольнуло: так вот почему Мэй разозлилась, когда он предложил ей надеть форму, чтобы встретить Денниса.

– А еще ее отстранили от обычной службы – и службы в почетных караулах.

Вал сделала эффектную паузу перед страшным финалом. А потом сказала:

– И приставили – охранять тебя!

– Значит, вот почему это наказание, – проговорил он.

Они кивнули, и Джастин решил, что не будет делать вид, что его это не задело.

– Не в тебе же дело, – сказал Даг почти сочувственно. – У тебя жизнь, кстати, интересная.

– А могла быть еще интереснее, – пробормотал Джастин.

Тут они все надолго замолчали, а потом Даг повторил:

– Ну… не в тебе лично дело. Так что ты не обижайся.

Джастин сумел выдавить из себя обычную улыбку – хотя это было непросто – и сделать вид, что он нисколько не задет невеселым рассказом. Затем попытался придумать новую тему, которая увела бы от разговора о наказании.

– Честно говоря, я удивлен, что она открыто встречалась с мужчиной не из своей касты, – сказал он. С точки зрения кастовых, не свой – то же самое, что плебей. – И вообще думал, что она давно помолвлена – с кем-то очень правильным и нужным семье.

– Она-то? – с прежней легкомысленностью откликнулась Вал. – Да она никогда не встречалась с парнями из нордлингов!

– Но гражданство у нее есть. Она нордлинг по паспорту. Так что, похоже, она касту покидать не собирается.

– Но спать с темноволосыми парнями ей нравится больше, – отмахнулся Даг. – Пока она не замужем и не беременна, она может щеголять своими романами сколько душе угодно.

Джастин расстроился окончательно. Во-первых, Мэй обманула: она прекрасно могла встречаться и встречалась с ненордлингами. Во-вторых, она им не «щеголяла» – значит, он ей не понравился. Да, конечно, Мэй оставалась по-прежнему недосягаемой, но все же гордость его была уязвлена.

Он допил свой бурбон и предложил им еще виски, но преторианцы посмотрели на часы и поняли, что опаздывают на вечеринку.

– Большое спасибо за теплый прием, – сказала Вал, поднимаясь.

И погладила его по щеке:

– Считай меня свой должницей. Когда-нибудь расплачусь чем-нибудь приятным.

– Вал… – предостерегающе произнес Даг.

Она рассмеялась, подмигнула Джастину и расслабленной походкой направилась к выходу. Даг двинулся было за ней – но вдруг развернулся и сказал:

– Кстати, о девчонке. Ничего ей не говори – до завтрашнего вечера. Пусть помучается неизвестностью. А потом скажи, что тебе позвонили и сообщили, что на первый раз ее прощают. Уверен, больше она ничего такого не вытворит.

– Отличный совет.

Даг ухмыльнулся и вышел следом за Вал.

Джастин остался сидеть. Потом налил себе еще. Внутри у него бушевала целая буря – давно с ним такого не случалось! Ему было плохо и больно. Еще он злился. Он одним глотком выпил половину стакана – и грохнул им об стол.

Джастин чувствовал себя круглым дураком.

Сначала ему казалось, что их роман с Мэй – самое безумное приключение в его жизни. Безумней не бывает. Оказалось, еще как бывает! Он перебирал в памяти прошлые события, и ему стало буквально тошно от некоторых своих поступков.

«Тебе тошно, потому что ты, как всегда, выпил слишком много», – наставительно заметил Гораций.

«Мне тошно, потому что она молчала об этой трагической истории. Сколько ей понадобится времени, чтобы оправиться от такой потери? Когда я увидел ее в Панаме, я понял – ей больно и грустно, но все равно стал флиртовать с ней. А не надо было».

«Но ты же не знал. И ты, опять же, и тогда был пьян», – сообщил ворон.

Магнус предпочел не растравлять рану:

«Но не ты же один флиртовал. Она же ответила взаимностью? Ответила. А она-то была трезвая».

«А почему?» – спросил Джастин.

«Потому что ты нравишься женщинам. – Магнус произнес это таким тоном, что стало понятно: он сам до конца не понимает, что женщины находят в Джастине. – И тебе тоже было больно и грустно. А подобное тянется к подобному».