Клятва, которую мы даем

Крошечная белая майка, демонстрирующая ее живот, заставляет меня думать о том, как легко было бы разорвать материал зубами.

Коралина рассматривает меня, слишком увлеченная разглядыванием, чтобы понять, что я заметил ее присутствие, ее мягкие карие глаза обводят линии моего обнаженного тела. Если бы с нами в комнате не было моего младшего брата, я бы позволил ей продолжать.

– Коралина, – мой грубый голос заставляет ее перевести взгляд на меня, на ее щеках появляется румянец от осознания того, что она попалась.

Леви поворачивает голову так быстро, что у меня перехватывает дыхание. Я скрываю свое раздражение, поскольку он ведет себя так, словно никогда раньше не видел девушек.

Она одаривает его улыбкой одними губами и неловко машет рукой. Покачивая бедрами, она проходит дальше на кухню, дразня меня перспективой нагнуть ее, чтобы посмотреть, какого цвета у нее трусики.

– Привет, – тихо выдыхает она, теребя ремешок своей сумочки.

– Черт, – бормочет Леви себе под нос, как будто мы его не слышим.

Я мгновенно протягиваю руку и шлепаю его по затылку.

– Манеры.

Коралине приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, и я ловлю себя на том, что безосновательно злюсь на ее зубы за то, что они скрывают одну из редких и прекрасных вещей, которые она делает.

Мне нравится ее улыбка. Мне нравится ее смех. Она мне нравится.

Для меня это странное ощущение – испытывать к кому-то симпатию. Я не был влюблен ни в кого со времен средней школы, и сейчас это чувство гораздо сильнее, чем могу понять.

– Леви, самый привлекательный брат, – он протягивает руку, чтобы пожать ее. – Как, черт возьми, этот засранец заполучил тебя?

Гребаные сиблинги³³.

Они созданы для того, чтобы постоянно действовать вам на нервы. Именно поэтому Рук так хорошо ладит с моей семьей.

– Разве ты не младший близнец? Можешь ли ты быть самым привлекательным, если есть твоя копия постарше? – она наклоняет голову, моргает, притворяясь смущенной, берет его руку и пожимает ее. – А мне нравятся молчаливые и задумчивые типы.

Он насмехается.

– Калеб хотел бы, чтобы у него был такой подбородок.

Как резинка, он тут же возвращается к своему дурацкому облику. Наш предыдущий разговор тает, весь его страх скрывается за одной ослепительной улыбкой.

Я еще несколько минут наблюдаю за тем, как она достает его, слушая их болтовню, прежде чем он направляется в ванную, оставляя нас наедине.

– Что за срочность? – спрашивает она, наклоняясь, чтобы убедиться, что Леви не слышит нашего разговора.

– Мои мать и отец уже едут сюда.

Ее глаза расширяются, прежде чем она опускает взгляд на свой наряд и снова поднимает его на меня.

– Ты не подумал упомянуть об этом раньше? Я бы надела что-нибудь, я не знаю… – она вскидывает руки в воздух. – Еще один гребаный свадебный наряд? Я похожа на Джека Потрошителя.

– Ты выглядишь сексуально, – бормочу я. – И моим родителям будет все равно, что на тебе надето, Хекс. Главное, чтобы они с тобой познакомились.

Она усмехается.

– Сомнительно. Как они вообще узнали? Я думала, ты собираешься выиграть нам время?

Я просто протягиваю газету, которую дал мне Леви, по столешнице островка в ее сторону, затем беру свой кофе и делаю глоток, пока она читает. Она морщит нос, просматривая страницу.

Ее носик делает то же самое, когда она собирается кончить.

Блядь.

Не думай об этом прямо сейчас. Думай о чем-нибудь другом, идиот. Я машинально опускаю взгляд на свою промежность. Последнее, что мне нужно, – это стояк, прежде чем моя мать ворвется в мой дом.

– Нашла любовь после дома ужасов? Как ты думаешь, им когда-нибудь надоест история с похищением?

– А тебе? – спрашиваю я. – Тебе никогда не надоедало, что они все еще говорят о том, что с тобой случилось?

– Да, – вздыхает она, прижимая большой и указательный пальцы к уголкам глаз, – но у меня толстая кожа, так что меня это больше не беспокоит. Я всегда буду чем-то особенным в этом городе, для этих людей. Что бы я ни делала, это никогда не изменится. Это просто…

– Утомительно, – я заканчиваю предложение за нее, наблюдая, как она убирает руку и кивает мне. Как будто только в этот момент она осознает, что мы скорее похожи, чем отличаемся.

Когда новостные каналы снова и снова передавали ее историю по всей стране, показывая одни и те же видеозаписи того, как она убегает из подвала только для того, чтобы броситься в объятия своего похитителя, я помню, как меня охватило глубокое чувство понимания.

Я понимал, что она чувствует.

Приходится выслушивать историю, которую люди придумали о тебе, потому что ты никогда не говорил правду публично. Как будто ты обязан был рассказать миру свою историю, иначе они просто придумают ее за тебя.

Для этого города она навсегда останется девушкой, которую похитили.

Но это не все, чем она является, и не все, кем она станет.

Интересно, знает ли она об этом?

– Тебе было трудно? – спрашивает Коралина. – Расти с шизофренией и чтобы все об этом знали?

Мне кажется, что она впервые спрашивает меня об этом. Впервые мы вдвоем затронули тему моего психического здоровья.