Клятва Крови

— Колотая рана в боку, ничего страшного…

Она резко вскинулась.

— Что?!

Акс махнул рукой.

— Да все нормально.

— Дай посмотреть.

Хммм. Если она разденет его, то поймет, насколько все плохо. С другой стороны, алло, он будет голым.

В нем заговорила совесть.

— Под сорочкой ничего нет. В смысле… я голый.

Она смежила веки.

— Я не против.

От ее сексуального голоса Акс заерзал бедрами.

— Тогда срежь ее с меня. Ножницы в кухне. У плиты.

Слушая, как она тихо шагала по первому этажу, как это было ранее со вторым, он осознал, насколько пустым был его дом… и насколько безлюдно было в глуши: в сельской части Колдвелла не было слышно шума ночного траффика, отсутствовали огни зданий и уличных фонарей, никаких соседи поблизости.

Забавно, раньше он вообще не думал о своем коттедже…. Но ему нравилось это отшельничество.

Особенно, когда Элиза рядом.

— Я аккуратно, — сказала она, вернувшись из кухни и сев на колени рядом с ним. — Думаю, стоит начать с подола.

Дыхание застряло в горле, а потом резко вышло наружу.

— Элиза…

— Что? — спросила она, направившись с ножницами к краю сорочки.

— Ты осознаешь, что я…

Забавно, что мужчина вроде него, испробовавший все мыслимое и немыслимое в плане секса и зачастую — на глазах у толпы, внезапно почувствовал стеснительность. Но была принципиальная разница: он хотел нравиться Элизе. В других ситуациях ему было плевать.

— Ты что? — прошептала она. — Я хочу услышать это от тебя.

— Я возбужден, — простонал он. — Из-за тебя.

Да, наименее сексуальные слова во всем мире слышишь от пациента… от избитого, потрепанного, заштопанного вдоль и поперек Франкенштейна, который говорит тебе, что одна конкретная часть его тела была цела и рвалась в бой.

Но, по неясной причине, ее не волновал его неприглядный вид.

Ее улыбка была бесподобна.

— Значит, мне придется что-нибудь с этим сделать, не так ли? — прошептала Элиза.

Когда она приступила к делу, при виде серебряных ножниц, блестящих в свете камина, член дернулся так, словно выполнял приседания.

Она принялась разрезать больничную сорочку прямо по центру, и когда ножницы прошлись близко к эрекции, Акс чуть не кончил. А потом она оказалась в непосредственной близости.

Элиза провела ножницами прямо по всей длине ствола.

Вцепившись в покрывала, Акс сжал руки в кулаки и запрокинул голову, стиснув зубы, простонал:

— Я сейчас кончу… о, черт…

Разрядка была мощнее той, что он получал в секс-клубе, ощущения чистые и незамутненные, словно лезвия этих ножниц, пронзали его тело.

Но он переживал, что Элиза подумает о нем. Он не хотел заходить так далеко, чересчур быстро…

Нет, ему не следовало беспокоиться. Элиза была в восторге, прикусила нижнюю губу белыми клыками, словно сама пыталась сдержать стоны наслаждения, ее взгляд не отрывался от содроганий его члена, казалось, она хотела забраться на него сверху.

Но потом, когда все кончилось, она просто продолжила срезать ткань, а головка члена отчаянно выплясывала, пока острие скользило по его прессу. Выше, к груди. И вплоть до самой шеи.

Акс даже при всем желании не смог бы пошевелиться. Особенно когда Элиза закончила с сорочкой, убирая ткань прочь, и села.

— Я хочу прикоснуться к тебе, — сказала она с восхищением, от которого Акс покраснел.

— Касайся, чего хочешь. — Боже, его голос стал таким хриплым. — Черт, делай со мной все, что пожелаешь.

Сначала она поцеловала его, и, срань Господня, ему нравилось подчиняться ей, ее власти. Он был обнажен, уязвим из-за ранений и настолько сильно, черт возьми, желал ее, что Элиза могла измываться над ним всеми возможными способами, а он все равно молил бы… больше, жестче, еще, еще, о да, пожалуйста, Элиза, возьми меня снова…

Ее руки подобно воде ласкали его тело, а язык, тем временем, лизнул его губы и скользнул внутрь, она брала его и отдавала всю себя. А потом она целовала его горло.

— Что означают татуировки? — спросила она, потираясь губами о яремную вену. Ключицу. — Почему только с одной стороны? Сережки и пирсинги тоже.

— Две половины, — пробормотал Акс, прогибаясь в пояснице, чувствуя тяжелую и горячую эрекцию на животе.

— Тебя?

Он кивнул и попытался ответить:

— Кто я есть… и кем хотел быть.

Она помедлила.

— Кем ты хотел бы быть?

На короткое мгновение атмосфера начала меняться, в жаре и похоти появились трещины. Но он не позволит им рассыпаться. Было слишком хорошо, как никогда…

— Акс?

— Я хочу быть хорошим. Правда. — Черт, он говорил как ребенок. — Я хочу быть хорошим сыном, а не отморозком.

— Я думаю, что ты хороший.

— Ты просто меня не знаешь, — подумал он, испытывая внезапный страх.

Что, если Элиза узнает, какая он грязная шлюха на самом деле… бывший наркоман, который подвел отца в тот момент, когда он больше всего нуждался в своем сыне?

И печально, но какой бы ложной ни была ее вера, Акс нуждался в ней: ее уверенность в нем казалась своего рода прощением, которого он отчаянно искал, но не ожидал найти.