Клятва Мерлина

Юджин ушел, а Джеймс еще долго неподвижно сидел, уставившись в одну точку. В кабинет зашла секретарша, о чем-то спросила, но магистр ее даже не услышал. Он напряженно размышлял над вопросом, не имеющим однозначного ответа. Да, по ряду причин смерть Джозефа просто необходима. Да, Юджину вполне под силу выполнить это задание. Значит, все идет как надо? Почему же тогда магистра не оставляет отчетливое ощущение, что он что-то делает неправильно?

* * *

Мэгги, ученица Мэри-Джейн, родилась в семье богатого и влиятельного аристократа. Свой долг по отношению к дочерям (у Мэгги была старшая сестра) он видел в том, чтобы вырастить их до соответствующего возраста и достойно выдать замуж. Дела королевства отнимали у него много времени и сил, и уделять внимание детям удавалось не всегда. Когда умерла мать девочек, они оказались предоставлены сами себе.

Разумеется, были и слуги, и гувернантки, но родительского воспитания они заменить никак не могли. Вдобавок сестры плохо ладили между собой, и в итоге семилетняя Мэгги в многолюдном дворце оказалась совсем одинокой. Едва научившись читать, она стала целыми днями пропадать в библиотеке дворца, и до поры до времени это всех устраивало – не создает девочка проблем, вот и отлично.

Проблемы начались чуть позже. Как-то к отцу приехал по делам один из королевских механикусов, и Мэгги попросила его объяснить ей принцип действия катапульты. Механикус долго смеялся, а потом сообщил, что главная и единственная задача женщины – выйдя замуж, рожать детей. Для этого не нужно знать, как работает катапульта. Господь создал мир таким, и ей этого не понять. Отец был с гостем полностью согласен.

Тем же вечером девочка попыталась покончить с собой (помешала гувернантка), и у отца проснулась совесть, побудившая его заняться младшей дочерью вплотную. Впервые за все время они откровенно поговорили.

– Папа, мир устроен так, что женщина в нем – никто. Придаток мужа, и не более. Если механикусы изобретут машину, умеющую рожать, мы станем вообще не нужны! А пока роль этих еще несуществующих машин назначена нам, и мне в том числе. Я знаю, что самоубийство – грех, но я не хочу жить в таком мире, – объяснила Мэгги свой поступок.

– А в каком мире ты хотела бы жить? – поинтересовался отец. – Точнее, кем бы ты хотела быть в нашем мире? Разумеется, оставаясь женщиной.

– Не знаю. Я читала, что на троне нашего королевства иногда сидели и женщины, и никто не говорил, что задача королевы – рожать, а в государственные дела ей соваться нечего. То есть королеву считают человеком, а не только женщиной. Мне же этого не дано. Я не хочу быть ничьим придатком, это точно, а кем хочу… Наверно, никем. Мне в этом мужском мире нет места.

– Вот как! – тяжко вздохнул отец. – Малышка Маргарет согласна быть только королевой. Дочь, ты еще толком не знаешь наш мир, а уже пытаешься делать выводы. Причем ошибочные, ведь есть женщины, которые живут и трудятся сами по себе, без мужей. И они вполне уважаемы в нашем обществе. И ты их не раз видела. Иди и подумай как следует, и да направит тебя Господь на путь истинный.

Мэгги была сообразительной и быстро поняла, что отец имел в виду монахинь. Но она вспомнила еще одну женщину, к которой уважительно относились мужчины, – ведьму-целительницу, пытавшуюся спасти ее мать. Ни малейшего намека на магические силы девочка не имела, но, как выяснилось, целителям они не очень-то и нужны, вполне хватает знаний. От ее выбора отец поначалу был в шоке. Дочь-монахиня – это нормально, но дочь-ведьма? Впрочем, обдумав все как следует, он возражать не стал. В конце концов, белая ведьма отличается от монахини только возможностью выйти замуж, а дочь-ведьма все-таки гораздо лучше дочери-самоубийцы.

Готовясь к вступительным экзаменам в магическую академию, Мэгги прочла и выучила наизусть все книги по медицине, которые смогла отыскать в дворцовой библиотеке. Девочка не знала, что экзамены для нее будут чистой формальностью. Не принять в свою академию дочь богатого аристократа белый орден не мог. Более того, отец потребовал (с учетом уплаченной им суммы он был вправе требовать), чтобы Мэгги обучалась у лучшего целителя. Мэри-Джейн, не желая возиться с избалованной аристократкой, устроила магистру грандиозный скандал по этому поводу, но ей пришлось уступить. Все оказалось не так уж и страшно – девочка прилежно перенимала мастерство наставницы и проблем создавала ничуть не больше, чем обычная ученица. Помимо целительства, Мэгги по указанию наставницы обучалась владению кинжалом, стрельбе из пистолета и чайнской борьбе. Не помешает, как заверила ее Мэри-Джейн, ссылаясь на личный опыт.

Жила девочка у наставницы, лишь изредка навещая отца. Слуги Мэри-Джейн всерьез Мэгги не воспринимали, но такое положение вещей было ей привычно и ничуть не тяготило. Тем большей неожиданностью оказался для нее утренний визит дворецкого. С выпученными от страха глазами он без стука влетел в спальню и заорал: