Клятва на стали

Но не для Волка и не для ордена. И даже не для моих людей и не для себя. Я намеревался сделать это ради Дегана, так как он заслуживал лучшей доли – намного лучшей, чем уготовил ему я.

Теперь мне оставалось лишь понять, как это сделать.

8

Я ушел с площади примерно через час, имея меньше планов и ответов, чем хотелось. Несмотря на то что Волк едва не подставил двух Серых Принцев с их организациями, он не сумел сообщить мне никаких сведений о человеке, которого в действительности разыскивал. Казалось, что для собратьев Деган канул в небытие точно так же, как для меня. Это не слишком удивляло с учетом того, что те хотели его убить, но все же казалось, что члены ордена должны были иметь какое-то представление о возможных путях его отхода.

Как бы не так. Одновременно я был уведомлен, что Волк не собирался использовать те немногочисленные источники, которыми располагал. Он возразил, что расспросы о Дегане возбудят подозрения у его товарищей. Он уже несколько месяцев старательно избегал этой темы. Внезапный интерес лишь вызовет ненужное любопытство. И он заверил меня, что неожиданное внимание прочих Деганов к нашим делам – последнее, что нам нужно.

Мы сошлись, по крайней мере, в этом пункте. Мне хватало одного Дегана, дышавшего в спину, – благодарю покорно, больше не требуется.

Дышал и Волк. Он дал ясно понять, что чем скорее мы найдем Дегана, тем лучше, – вплоть до того, что рассчитывал на мои наводки уже через неделю, а в идеальном случае и раньше. Я попытался объяснить, почему надеяться на это почти не приходилось – что след остыл, Деган обладал навыком маскировки и дьявольски трудно найти того, кто не хочет быть найденным и имеет три месяца форы, – но Волк не впечатлился. Он заявил, что нельзя терять времени. На что оно, в свою очередь, будет потрачено – на поиски Дегана или на разбирательство с трупами, которые начнут громоздиться у меня на пороге, – это предоставлялось моему усмотрению.

Наглая сволочь.

Я свернул в переулок Сапожного Гвоздя и начал медленно подниматься в гору, оставляя позади самую копоть и жар кузниц. Чутье подсказывало мне немедленно начать окучивать улицы: искать намеки и отслеживать слухи, но я слишком вымотался и издергался, чтобы преуспеть в том и другом. Я счел за лучшее поизносить сапоги и повитать мыслями по ходу выполнения поручения, которое откладывал с момента возвращения в город. Улица никуда не денется и завтра будет, где была.

Я даже чуть не поверил себе.

Впрочем, это не означало, что я должен провести всю ночь в размышлениях на пустой желудок. Я остановился у первого чайного лотка и взял чашку ночного крепкого перечного чая, который не то чтобы освежил меня, но помог успокоиться. Приятно было и то, что торговцу хватило ума хранить чай в больших глиняных горшках, благодаря чему жидкость была прохладнее, чем летний воздух вокруг.

Я вздохнул, добавил монет и повторил.

В конечном счете я решил не рассказывать Волку про Медь. Часть меня понимала, что мне следовало выложить все, поскольку тот уже выразил беспокойство насчет других членов ордена, которые могли нами заинтересоваться, но бо́льшая часть решила, что пусть он отвянет. Волк уже несколько месяцев морочил мне голову, и я не собирался сливать ему все лишь потому, что он припер меня к стенке. Мы могли «договориться», но это не означало, что я доверял гаду. Если сокрытие заинтересованности Меди могло дать мне хоть крохотный перевес, то игра стоила свеч. В конце концов, чем побить Дегана, как не другим Деганом, хотя бы и косвенно?

Что касается Серых Принцев с их возраставшим интересом ко мне, то я не мог отделаться от чувства, что Волк рассказал мне не все. Он заверил меня, что у него был план на сей счет и он разберется с проблемой, как только мы найдем Дегана, но не раскрыл подробностей. Это не удивляло, но чертовски бесило. Под нажимом он все-таки признался, что подготовился снять с меня обвинение и повесить на кого-то еще, – ему было достаточно молвить слово и оставить на улице пару трупов. Волк не сказал этого, но я заподозрил, что мнимым виновником, который упокоится на мостовой, станет Шатун.

Это я мог пережить.

Я бросил торговцу чаем лишнюю медную совушку и снялся в ночь.

По смерти Щура и в перспективе возвращения Дегана я начинал думать, что затаиться – не такая плохая мысль. Первоначально я собирался перебить болтовню о Щуре своей, но волна обогнала меня – спасибо новому партнеру, – и этот перехват стал почти невозможным. Всякий успех становился временным, а байки, которые я распускал, представали либо оправданиями, либо топорными попытками переложить вину. Я начинал понимать, что улица уже обзавелась своим мнением. Если я хотел оспорить его, мне предстояло предложить больше, чем я имел на данный момент.

Из этого следовало, что лучшей стратегией было вообще не рыпаться или хотя бы делать вид, что не рыпаешься.