Клятва на стали

Муйресс утерлась и спрятала тряпку в складках своего одеяния. Я подмигнул ей и чуть отстал, пропустив актеров, но оставаясь впереди замыкавшего строя стражи. Птицеловка, со смехом трепавшаяся с женской частью коллектива, оглянулась и подняла бровь. Она ухитрилась где-то разжиться прозрачной зеленой шалью, и вкупе с выражением лица эта ткань добавила ей обаяния. Я покачал головой в ответ на немой вопрос, показав, что хочу побыть один.

Из-за отравы нейяджинки я пропустил наше вступление в Старый Город, не говоря о двух последующих днях, и мне хотелось осмотреться и оценить местность. И если наш маршрут не проходил через те районы, которые я ожидал узреть во всей красе, я все-таки мог о многом судить по крупным магистралям.

Вопреки россказням краснобаев из кордона Раффа-Наир, улицы и канавы Эль-Куаддиса не были выстланы золотом и серебром. Но я не сильно разочаровался, благо ни разу не встречал драгоценных крыш и нищих в шелках, которыми якобы славилась Илдрекка.

Увидел же я здания в четыре и пять этажей по обе стороны улицы. Одни возвышались над палисадниками, фруктовыми садами и дворами, располагавшимися спереди; другие стояли впритык, сверкая на солнце белеными и плиточными фасадами. Их ряды постоянно нарушались в местах, где среди домов вздымались стены с замысловатой резьбой, которые отгораживали особняки ноблей и шейхов-купцов. Поверх нависали пальмовые листья и ветви деревьев, намекавшие на пышные сады за внушительными деревянными и железными воротами.

Дальше на запад я различил купола грандиозных храмов, луковицы которых сверкали от серебра и золота молитвенных обращений, покрывавших поверхности. Я задумался, возникал ли у местных воров соблазн умыкнуть с храмовых крыш драгоценные письма знати, и если нет, то какие меры предприняла Деспотия для удержания их от покражи блиставших словес.

Внизу, ближе к улицам, повсюду буйствовали цвета. Караваны доставляли краски с юга и запада; с востока везли шелка, благодаря чему население одевалось в ярко-красное, желтое и зеленое, в Илдрекке обычно доступное лишь богачам. Крыши и стены домов были покрыты блестящей плиткой темно-синей и зеленой расцветки, которая создавала, по крайней мере, иллюзию водной прохлады. И повсеместно виднелись цветы, деревья и кустарники – от простых насаждений у входа во двор до просторных орошаемых общественных парков, которые встречались нам удивительно часто. Эль-Куаддис жил глубинными источниками и ключами, пузырившимися вдоль насыпей, но я поразился многочисленности парков по сравнению с Илдреккой, которая была приморским городом.

На улицах, конечно, преобладали джанийцы – и речью, и числом, – но оттенков кожи и стилей одежды, равно как иностранных слов и горлового акцента, хватало, чтобы выявить космополитичность Эль-Куаддиса, которая была налицо даже в охранявшемся Старом Городе. Улаан’нгское чиновничество с замысловатыми косами, переброшенными через плечи и петлями крепившимися к поясами, шаркало за укутанными в парчу парванами с окольцованными пальцами, густыми шевелюрами и раздвоенными бородами. Мимо нас прошла компания чернокожих ратинов в серых одеяниях странников – единственный цвет, который этот народ позволял себя на чужбине; их смех разительно контрастировал с неприглядными нарядами. Затем нарисовался Беттен-наемник в полотняной рубахе нараспашку, дабы все видели его шрамы и, следовательно, доблесть; он едва скользнул взглядом по нашей процессии, хотя я заметил, что его руки легли поближе к полудюжине поясных кинжалов.

И казалось, что на каждом углу торчали уличные маги: жонглировали шариками света, нагоняли драконов из пара и пыли, предсказывали судьбу при помощи резных жезлов из слоновой кости или просто взывали к прохожим, оглашая свои услуги. Если илдрекканские маги и Рты держали свою магию при себе, а заклинания творили тихо, то здешние заливщики вопили о своем могуществе с крыш. По прибытии в Нижний Город я видел сколько-то мелких торговцев глиммером и всякого жулья, но тут, при виде клубов пыли и пара, которые извлекались из пересушенного воздуха простым жестом или словом, я задался вопросом о правдивости древних преданий о происхождении джанийцев. Не текла ли в жилах этих мужчин и женщин толика крови пустынных джиннов?

Мы прошли сквозь большие арочные ворота с каменными слонами, выраставшими из стен по бокам, и вступили в третье кольцо города. Если прежде мы двигались через владения знати и людей со связями, то теперь шагали по улицам, где селилась благополучная публика попроще. Главная магистраль оставалась прямой, и мусора почти не было, но украшения на многих домах сменились покраской, а купола храма, который мы миновали, были покрыты не начищенным серебром, а чеканной медью и глазурованной керамической плиткой.