Клятва на стали

Мы находились неподалеку от стены, отделявшей третье кольцо от четвертого, когда начальник стражи свернул в кривой переулок. Вскоре мы прошли через нечто, казавшееся некогда укрепленными вратами, но теперь представлявшее собой лишь арочный проход между двумя высокими многоквартирными зданиями. Улицы значительно сузились, и по обеим сторонам кучковались строения из прессованной земли и кирпича. Фигурная мостовая сменилась истертой каменной, проложенной столетия назад и отшлифованной поколениями пешеходов. Крыши были положе, окна – выше и у´же, а большинство дверей, сплошь ярко выкрашенных, располагалось на одну или несколько ступенек ниже уровня мостовой.

Мы явно перешли из Старого Города в древний, и именно здесь, среди извилистых многолюдных улочек откровенно чужеземного района, вырос Имперский квартал.

Давным-давно он был обычным торговым округом, а видные дипломаты селились во втором городском кольце. Большинство там и осталось, но по мере развития отношений между империей и Деспотией развивался и квартал. Сейчас он превратился в главный символ всего имперского в Эль-Куаддисе, приютив не только купцов, но и ремесленников, дипломатов помельче, людей искусства, банкиров, торговые дома, рабочих, экспатриантов, а также полкогорты легионеров.

В тени квартальных ворот нас встретил Хирон, одетый в белое и серое, а потому похожий на большую цаплю. Рядом стояла пара чиновников низшего ранга. Оба были джанийцами. Хирон опять читал книгу – точно как в комнате, где я очнулся. На сей раз она была тонкой, в четверть листа.

Когда я приблизился, он опустил книгу и кивнул на стены:

– Третьи по счету, знаешь ли.

Я проследил за его жестом. Высокие, основательные сооружения с барельефом. Большинство фигур изображало имперцев – в основном в процессе умирания либо от болезни, либо на острие копья. В этом был смысл, если учесть причины сноса и восстановления стен.

– Знаю, – ответил я. – Последние сломали во время Осады Эталонов.

– Тебе это известно? – Хирон одобрительно поднял бровь. – Большинство твоих соотечественников постаралось забыть.

– Так и есть, – произнес я, изучая стену. – Мне просто повезло наткнуться на экземпляр «Режимов» Петрозиуса.

– У тебя есть Петрозиус? – Теперь он развернулся ко мне полностью. – В империи эту книгу запретили и сожгли почти век назад. Откуда?..

– Кто сказал, что он есть у меня? – возразил я. – Я просто знаю богатого коллекционера.

Он же мастер-писец и специалист по подделкам, а еще мой должник.

Хирон откашлялся. Я увидел, как его пальцы забарабанили по обложке, голодные до блюда, которого он не мечтал отведать.

– Как ты думаешь, не согласится ли он…

– Одолжить ее?

Одалживание редких книг, пусть даже через границу, было известной практикой, особенно среди библиофилов. Желание обменяться томами часто перевешивало риск утратить или испортить их при переправке – похоже, что Хирон думал именно так.

– Или одолжить, или я могу заплатить за копию. Если, конечно, он найдет верного переписчика.

Я невольно рассмеялся. Просить Балдезара скопировать нечто вроде «Режимов», тем более с шансом продемонстрировать его мастерство ученого и писца, не говоря о наваре, было все равно что уговаривать пчелу делать мед.

– Думаю, найдет, – ответил я. – Я даже устрою, чтобы он не сильно тебя надул.

– За копию этой книги? Не беспокойся о цене.

Я снова переключился на стену. Здесь, в сердце Джана, мне был понятен интерес Хирона, а также причины, по которым империя предпочла предать случившееся забвению. Тогдашний император поступил бесчестно, и любое признание этого факта, пусть даже устами запрещенного историка, наверняка пришлось бы по душе деспотийному двору.

Чуть больше века с четвертью тому назад Теодуа, воплотившийся императором в пятый раз, решил, что настало время снова пойти на Деспотию войной. Однако на сей раз он решил ударить в самое сердце, а не подбираться с окраин, как поступали столетиями. И вот по его приказу четыреста легионеров на протяжении полугода тайно проникали в Эль-Куаддис, маскируясь под торговцев, слуг, погонщиков и прочих лиц, вызывавших наименьшие подозрения. Уже скверно, но Теодуа присовокупил к ним еще и троих имперских Эталонов.

Традиция была такова, что личные маги императора либо оставались в резерве для обороны, либо, в редких случаях, сопровождали развернутую дорминиканскую армию. Эталоны попросту были слишком ценны – и слишком опасны, если подумать о бедах, которые мог наслать такой пленный, – чтобы рисковать ими. Отправка троих под охраной всего половины когорты только показывала, насколько серьезно отнесся к той войне Теодуа и как отчаянно хотелось ему нанести сокрушительный удар по джанийцам.