Клятва огня

– Не она одна! – буркнул он нетерпеливо. – В мужском дортуаре я насчитал десять покойников. Одного потряс, пытаясь разбудить, а тот раскололся на куски… Голова так и осталась у меня в руках! Мерзкая штука… Резервуары обогревателей опустели за время путешествия, и криопатия быстро взяла свое. Так что надо срочно приземлиться и заняться сама знаешь чем.

Дорана отвернулась, чтобы тот не заметил неодобрения на ее лице.

– Мне это не нравится, – не сдержавшись, обронила она.

– Да кого интересует, что тебе нравится, а что нет, – грубо осадил ее Горн. – Для нашего народа это вопрос жизни и смерти, и тебе об этом прекрасно известно. А теперь хватит болтовни, помоги-ка мне. Нужно разбудить как можно больше людей.

Доране оставалось только подчиниться. Сделавшись с недавних пор ее начальником, Горн явно получал гнусное удовольствие от малейшей возможности унизить ее. При незаурядно красивой, представительной внешности, он был грубым и жестоким человеком, чуждым всякой сентиментальности. Никто не сомневался, что в один прекрасный день он станет превосходным командиром.

Они с большим трудом добрались до центрального поста управления: завывающая в коридорах вьюга едва не сбивала с ног. Лед намерзал на переборках и потолках прозрачными стеклянистыми каплями, как будто выступивший и тут же замерзший пот. Все приборы были покрыты ледяной коркой, в том числе и панель управления. Нельзя было ни нажать кнопку, ни переключить тумблер, не обколов предварительно с них лед.

Горн направился к дортуару, где спало высшее командование: разбудить старших офицеров было первоочередной задачей. В противном случае космолет угрожал в скорейшем времени превратиться в корабль-призрак.

– Быстро! – приказал он. – Вытаскивай их из саркофагов. Я возьму на себя правый ряд, а ты левый.

Дорана принялась разгребать покрывающий тела снег голыми руками. Боли она при этом не почувствовала… и это ее встревожило: верный признак того, что за время ее сна болезнь сильно продвинулась.

Первым делом она раскопала горбоносого старика с тонкогубым ртом. Балтор. Старый вояка, опытный стратег. Свирепый, не знающий, что такое сострадание. Он по-настоящему пугал ее. До сегодняшнего дня никто на корабле не осмеливался взглянуть ему в лицо. Дорана прижала пальцем сонную артерию у него на шее и почувствовала, что его сердце еще бьется. Значит, живой. Неужели ничто не может одолеть этого старого кровожадного стервятника? Она еще немного разбросала снег, чтобы помочь ему выбраться из стального кокона. Еще толком не придя в себя, он вяло подчинялся ее настойчивости. Дорана увидела, что волосы у него стали такого же цвета, как осыпавший их иней, а исхудалое, высохшее тело едва ли отличалось от мумии. Поморгав, он нетерпеливо велел принести ему одежду, и Дорана с поклоном выполнила приказ.

– Позаботься об остальных! – скомандовал Балтор вместо благодарности.

Дорана снова принялась за работу.

– Скорее! Скорее! – то и дело подгонял ее Горн.

Оба они копали так быстро, как только могли. Трое инженеров погибли и рассыпались на куски, как только их попытались извлечь из коконов. Голова одного из них грохнулась на пол и покатилась по решетчатому настилу прямо под ноги Доране.

В нижних отсеках потери оказались еще более серьезными, поскольку распределение тепла, как водится, осуществлялось в соответствии с табелью о рангах: офицерам полагалось больше комфорта, чем рядовому составу.

Балтор, судя по всему, полностью пришел в себя. Запахнув на себе теплый плащ, он прошагал к молодым людям.

– Докладывайте! – сухо потребовал он. – Состояние корабля? Потери личного состава?

– Резервы системы обогрева исчерпаны, господин, – сообщил Горн, поклонившись. – Мы больше не в состоянии противостоять холоду.

– Нужно восстановить их, – процедил старый стратег сквозь тонкие губы. – Продолжайте освобождать этот дортуар, и затем пусть все, кто проснется, присоединятся ко мне в штурманской рубке.

Чеканя шаг, он решительно направился прочь из зала, но налетевший из-за угла ветер заставил его сгорбиться.

Дорана, хоть и трудилась, как дьявол, никак не могла согреться. Прошли те времена, когда от малейших физических усилий у нее на щеках появлялся румянец. Криопатия поразила и ее. То же самое происходило со всей окружающей ее материей: что клетки, что молекулы – все страдали одинаковым недугом. Над людьми и вещами довлело одно и то же проклятие.

Руководящий состав понемногу приходил в себя. Большинство были сильно напуганы тем состоянием, в которое пришел корабль. Повсюду звучал один и тот же вопрос: кому удалось выжить в таком морозе?

– Общее собрание в штурманской рубке! – объявил Горн. – Господин Балтор созывает срочное заседание комитета по кризисным ситуациям.

Офицеры кое-как построились.

– Именем всех богов! – растерянно бормотали выжившие, с трудом разминая занемевшие от долгого сна ноги и озирая обледеневшие, заснеженные коридоры. – Как такое могло случиться?

– На этот раз дела обстоят еще хуже, чем обычно, – проворчал кто-то из научных консультантов.

Но вскоре все разговоры смолкли: метель вынуждала крепко сжимать губы.