Клятва золотого дракона (СИ)

Самой грустной была история северо-восточной дороги: там при приближении живых начинала гомонить группа беженцев, десять или двенадцать гномов. Судя по обрывкам фраз, которыми они обменивались – их убили непонятно как оказавшиеся здесь драконы, слышащие воду. Убили уже в самом конце войны и из чистой мстительности, потому что в группе было много детишек. У драконов замечательная память, но даже отвратительно незлопамятное существо едва ли простило бы механистам создание ползуна-яйцееда, придуманного, чтобы проникать в кладки и уничтожать невылупившихся драконышей. Затея с треском провалилась, да и не могла не провалиться: к концу войны механисты стали уж слишком самонадеянными и решили, будто ползун сумеет обмануть драконих. Разумеется, ничего не вышло, но драконы пришли в ярость: разве мы охотились на ваших детей нарочно? – спрашивали они и отныне разрушали всё, что могло быть разрушено, с еще большей яростью и неумолимостью. Вот, к примеру, лагерь беженцев. Наверное, они делали это, уже понимая, а то и точно зная, что драконам в противостоянии с гномами остается только одно – договариваться, просить пощады, уходить наверх. Понимали это, но усугубляли своё положение, уничтожая гномов, убивать которых не было нужды.

Много лет работая с архивами, Иган, конечно, знала о подобных историях. Да и другие гномы о них знали. Эльф или человек мог бы удивиться, что после таких отчаянных противостояний, после таких случаев, как разрушение драконьих кладок или гномских лагерей беженцев окончательная, решающая битва под землей так и не состоялась, что победители не воспользовались возможностью уничтожить побежденных. Ни эльфы, ни люди не смогли бы понять, что, если бы в той войне побеждали драконы, а пощады запросили гномы – драконы позволили бы им уйти так же, как славный король Ёрт позволил уйти драконам.

Рожденные от камня знают: есть доблесть в том, чтобы сокрушить врага, но доблести нет в том, чтобы топтать врага, когда он повержен.

А как мало доблести в том, чтобы просить пощады, когда ты повержен – этого, пожалуй, во всей полноте не понимали даже гномы, суровые воинственные гномы, которые были лишь вторыми рожденными от камня в горах Такарона. Это только драконы и ведали – как и то, что у единственного дракона, имевшего право вернуться в эти горы, не было никакой возможности последовать в каком-либо ином направлении. Он бы просто не долетел больше никуда, слишком трудный груз пришлось бы тащить с собой.

И теперь все эти дороги, тропы, узкие переходы, заброшенные перевалочные пункты, руины, гулкие пещеры с бесконечными потолками дракон исследовал с таким живым любопытством, с такой энергичностью, словно никогда в жизни ничего интересней не встречал. Первая мрачность после встречи с хробоидом постепенно рассеялась, к Илидору вернулась его любознательность и приподнятое настроение, он много улыбался, ярко сверкал глазами, напевал и мурлыкал себе под нос, не знал усталости и почти заразил весь отряд ни на чем не основанной уверенностью, что впереди их ждут не только опасные и мрачные подземья, но и множество удивительных открытий. Дракона как будто ничего не пугало и не тяготило здесь, в глубинах, если, конечно, не считать призраков машин, изредка всплывающих там-сям – да и то, в Гимбле машин всяко было больше, к тому же живых.

Правду сказать, многие гномы в отряде, придя в себя после первой стычки с хробоидом и поняв, что подземья подобными тварями отнюдь не кишат, тоже воспряли духом. Да и Эблон всё меньше придирался к Илидору и всё больше талдычил о свершениях, которые ждут впереди каждого, несущего в груди кусочек солнца. И Йоринг поглядывал вдаль с большим интересом и жадным блеском в глазах, который ему никак не удавалось погасить. Ведь там, впереди, может ожидать их уйма драконьих сокровищ, утерянных секретов механистов и просто каких-нибудь невиданных вещей. Ведь всё это наверняка есть в глубинах, и дракон с его удивительным чутьем может вести их к цели самыми полезными, самыми редкими, самыми вкусными путями, разве не так?

Дракон, хотя и не торопился углубляться в подземья, водил их довольно интересными маршрутами, находить в подземьях воду для него не представляло труда, и даже питаться мягкопанцирными жуками, как это делают прыгуны, гномам не грозило: давешний легкораненый гном, отправленный в Гимбл с известиями, вернулся к Узлу Воспоминаний с несколькими стражами и туго набитыми торбами с едой.

Глава 5

«Многие векописи и сказанья легендарии учат нас с уверенностью смотреть в будущее, сколь бы суровым оно ни казалось: ведь всякая потеря будет уравновешена обретением, как всякая ночь оканчивается рассветом!»

Из ранних заметок старшего векописца Брийгиса Премудрого

Гимбл, двадцать девятый день сезона свистящих гейзеров