Клятвоотступники

Котов все больше нравился Рыкову как человек знающий свое дело, хороший организатор и прекрасный оперативник-профессионал. Он с юных лет жил в этой республике, расположенной на юго-западе СССР. Окончил среднюю школу и Харьковский юридический институт, работал в райкоме комсомола, откуда и был приглашен на работу в органы внутренних дел. Свой путь в милиции он начал с должности оперуполномоченного уголовного розыска райотдела и за годы работы, оставившие серебристый след на висках, приобрел опыт и умение борьбы с уголовной преступностью, а возглавив управление уголовного розыска республики, щедро делился приобретенными навыками с подчиненными, от которых требовал целеустремленности в установлении преступника и человечности при расследовании уголовных дел. Рыков и Котов с первых дней совместной работы поверили друг другу, и это доверие переросло во взаимопонимание, а потом в дружбу, которая помогала решению так часто возникающих сложных задач.

На следующий день в девять часов утра в кабинет Рыкова зашел Тузлуков.

— Садитесь, Кирилл Леонидович, — поздоровавшись, пригласил Федор Федорович. — Я хочу выяснить, за что вас сняли с должности. Когда и как это произошло?

— Пояснять как будто нечего, товарищ полковник. Два дня назад мне приказали прибыть к начальнику отдела кадров МВД, который объявил, что «за грубейшие нарушения законности и серьезные упущения в службе» я снят с должности заместителя начальника отдела и переведен опером в Ленинский отдел милиции. Причина всего этого одна: наступил на любимую мозоль Ситняку, задержал его друга Хохлова с коньяком. Начальнику отдела кадров я заявил, что с принятым решением не согласен и завтра еду в Москву с жалобой. Прошу вас, товарищ полковник, разрешить мне выехать в Главное управление кадров.

— Мотивы отстранения вас от должности понятны. Позже я изучу материалы и сделаю свои выводы, а вот есть ли смысл ехать в Москву, не знаю. Видимо, не стоит. Разберемся на месте.

— И все-таки я прошу вас, товарищ полковник, разрешить мне поездку. Хочу встретиться с руководством Главного управления кадров и рассказать о том произволе, который вершит кадровый аппарат по указанию некоторых руководителей нашего министерства. Не ради себя, у меня уже все перегорело, но ради сотрудников, попавших в аналогичную ситуацию, да и пора уже кончать это беззаконие. Так дальше не должно продолжаться.

— Хорошо, Кирилл Леонидович, выезд в Москву разрешаю, однако думаю, что руководящий состав министерства сумеет все поставить на свои места и восстановить справедливость там, где она нарушена. Вашим делом займусь лично. Обещаю принять законные меры к виновным. А сейчас расскажите, какова оперативная обстановка на обслуживаемой территории и какие меры вы принимаете?

— Товарищ полковник, обстановка в районе очень сложная, требующая огромных усилий всего коллектива для ее стабилизации. Однако этого не хочет понять Ситняк. Действует он неграмотно и топорно, открыто требует от оперсостава укрытия совершенных преступлений. Вот некоторые примеры. Неделю назад он несколько раз выезжал на места происшествий, но возвращался без материалов, при этом хвастливо заявлял: «Вот так надо работать». Выезжал Ситняк в музыкальную школу, расположенную на улице Мичурина, где у директора своровали ондатровую шапку, и на Пушкину горку, где находится база вагонного депо. Здесь была украдена коробка передач. Ни по одному из этих преступлений он заявления не принял, а просто укрыл их. Мало того, Ситняк угрожает всех разогнать, если не улучшится раскрываемость, оскорбляет оперсостав, называя всех тупыми и толстолобыми. Такое поведение руководителя до добра не доведет. Мы будем катиться вниз, терять доверие населения и никогда не сможем войти в нормальный ритм работы. Поймите меня правильно: это не кляуза, а крик души, это основная причина моей поездки в Москву. Может, там меня поймут.

— Все, что вы рассказали, Кирилл Леонидович, действительно тревожно. Вижу, надо серьезно заняться отделом Ситняка, а то черт знает до чего может дойти.

— Товарищ полковник, я понимаю, как трудно вам будет работать на этой должности. Здесь свито осиное гнездо, и они будут предпринимать все возможное, чтобы вас сломать. Бога ради, Федор Федорович, сумейте выдержать этот натиск. Мы вас будем поддерживать как можем, — Тузлуков поднялся с места.

— Спасибо, Кирилл Леонидович, за хорошие пожелания…

Рыков и сам понимал, что в министерстве он — как инородное тело и далеко не все лица из руководящего состава примут его с распростертыми объятиями. Кое-кто постарается Рыкова оттеснить, а если это не удастся, то предпримет меры по его дискредитации. Поэтому ситуация требовала от него осмотрительности, осторожности и искусной дипломатии. После разговора с Тузлуковым Федор Федорович стал невольно анализировать свои действия, находя ошибки, которые ему ни в коем случае нельзя было совершать, и дал себе зарок в будущем их не допускать.