Клятвоотступники

— Хорошо! Потребуется подмога — требуйте. Не откажем! Помните, что эти дела находятся на контроле в ЦК, так что к ним необходимо особое отношение. Ход расследования докладывайте ежедневно…

* * *

Санев ежедневно допрашивал свидетелей, стремясь установить истину: каким способом похищалась готовая продукция и кто замешан в кражах. Работники коньячного комбината охотно рассказывали о чем угодно, но конкретности в их показаниях не было. Генеральный директор Хохлов и его водитель по-прежнему все отрицали. Уголовное расследование топталось на месте.

Середина марта давала себя знать по-своему. Снег, неожиданно выпавший накануне, что не свойственно этому месяцу на юге, растаял. На дорогах — непроходимая слякоть. Петр Федорович Санев возвращался из прокуратуры, где докладывал Федченко о результатах расследования. Подробно проанализировав недостатки расследования, они наметили дальнейшие мероприятия, реализация которых должна была дать положительные результаты. Вспоминая о разговоре в прокуратуре, Санев шел, не обращая внимания на мокрые ноги и раскисшие туфли, сожалея лишь о том, что не взял автомашины, которая так и осталась на стоянке около министерства.

«Обязательно надо побеседовать с Сидореней, — подумал он, обходя большие лужи. — Степан Эдуардович многое может рассказать интересного и полезного для расследования.»

Не заходя в министерство, Санев завернул за угол, на улицу Котовского, где под каштанами постоянно ставил свою машину. Прогрев двигатель, он выкатил на проспект Ленина, у парка Победы повернул направо, а там, через мост, у цирка, двинулся на выезд из города.

Районный центр Смольяны находился неподалеку от Светловска, поэтому минут через тридцать он уже подъезжал к отделу милиции, расположенному в старом, пропахшем столетней гнилью здании. Сидореня работал в маленьком кабинетике, где и в дневное время ничего не видно без электричества, так как маленькое окошко пропускало слишком мало света.

— Здравствуй, Степан Эдуардович. Что, начальник райотдела не нашел для тебя более подходящего кабинета? — с сарказмом спросил Санев.

— А он и сам сидит в такой же задрипанной клетушке. Руководство не раз ставило вопрос на исполкоме о строительстве помещения для милиции, но председатель категорически отказывал. Мы — бельмо у всех на глазу, поэтому и держат нас в черном теле. Какие заботы привели тебя в наши прекрасные Смольяны?

— Хочу с тобой потолковать, — ответил Петр Федорович. — Меня интересует все, что с тобой произошло.

— Предчувствую, что разговор у нас будет долгий, а сейчас время обеда. Пойдем-ка лучше в ресторан, там пообедаем и побеседуем, — предложил Сидореня.

На машине Санева они пересекли асфальтированную площадь, где находились райком партии, исполком и рядом, в кирпичном одноэтажном здании, ресторан. Заняв столик у окна, они заказали комплексный обед — других блюд не подавали — и Степан Эдуардович Сидореня начал свой невеселый рассказ:

— В жизни всякое бывает — и падения, и взлеты. Но когда ты спотыкаешься по собственной вине, то переносится как-то легче. А вот если тебя втаптывают в грязь и ты ничего не можешь с этим сделать, то вот здесь, — Сидореня положил руку на левую сторону груди, — появляется постоянная ноющая боль, и она никогда не проходит.

— Мне это тоже знакомо, Степан. Несправедливость ранит больно, и шрам на сердце остается на всю жизнь, — поддержал своего коллегу Санев.

— Тебе помог Рыков и восстановил справедливость, а кто возьмет под защиту такого бедолагу, как я, и сумеет наказать виновных? Нет таких благодетелей.

— Крепись, Степан, твердо обещаю переговорить с Рыковым по твоему вопросу. Уверен: он не останется равнодушным. Но мы немного отвлеклись. Рассказывай дальше.

Приятели на некоторое время замолчали: подошла официантка, принесла закуски и первые блюда, ловко расставила их на столе. Когда она отошла, собеседники продолжили разговор.