Клятвоотступники

— Обещаю, Танюша, больше такого не будет. Замотался сегодня и забыл позвонить. Извини меня и не сердись, — Виктор обнял ее сзади, положив обе руки на груди и крепко прижал к себе. Она откинула голову назад, дав поцеловать в губы и шею…

Утром, не заезжая на работу, Цердарь отправился в следственный изолятор. Васильев уже находился на рабочем месте и сообщил, что ему звонил Дудко и по всем вопросам проинформировал.

— Так в чем проблема, Виктор Александрович? Анатолий Ефремович сказал, что ты все подробно пояснишь. Если вопросы касаются следственного изолятора, то все решим. Здесь сложностей нет, — улыбаясь и разливая крепкий чай, говорил начальник СИЗО.

— Задача простая. Необходимо привести в «сознание» одного твоего подследственного и заставить надолго замолчать, — Виктор Александрович постучал ложечкой по стакану, подчеркивая важность сказанного.

— Ты предлагаешь организовать сердечный приступ с летальным исходом, как говорят врачи, или самоубийство в камере? Трудно будет, но коль это нужно — сделаем, — помрачнев, заявил Васильев.

— Да нет. Ты меня не так понял. Доставь его в следственную комнату, а я сумею поговорить так, что будет молчать.

— Кого доставить?

— Милютина. Разве Анатолий Ефремович тебе не говорил о нем?

— Нет, не говорил. Иди в девятнадцатую комнату. Сейчас его к тебе доставят.

Через минут двадцать перед Цердарем сидел Милютин и молчал.

— Здравствуй, Наум. Зашел и не поздоровался. Обиделся, что ли? Но повода на обиду я не давал, — начал разговор Цердарь.

— Мне обижаться не на кого и нечего. Я жизнью обижен. Зачем вызывали? — спросил Милютин.

— А вызывал я тебя просто побеседовать. Кое-что хочу спросить, кое-что хочу посоветовать.

— ???

— Тебя не допрашивали по поводу изъятия видеоаппаратуры?

— Никто не приходил и никто меня не допрашивал, — ответил Милютин, решив все отрицать.

— Наум, зачем врать? Тебя допрашивал Шамшурин, вот в этой самой комнате. Об этом имеются документы и разрешение твоего следователя на допрос. Возникает один вопрос: почему ты скрываешь этот факт и зачем?

— Меня допрашивали столько раз, что всех следователей запомнить трудно. Может, и Шамшурин был, сказать утвердительно, не могу, — равнодушно, не повышая голоса, отвечал Милютин.

— Послушай ты, дерьмо собачье, не действуй мне на нервы, а отвечай на вопросы! Допрашивал ли тебя Шамшурин и что ты ему рассказал? — начиная закипать, требовал Цердарь.

— Я не помню, допрашивал меня Шамшурин или нет, — упрямо твердил Милютин и, не моргая, смотрел на Цердаря.

У Виктора Александровича от накатившегося бешенства начала дергаться правая сторона лица. Он медленно поднялся и двинулся к Милютину. Наум побледнел и хотел встать на ноги, но, сбитый кулаком, отлетел в угол. Цердарь приблизился к нему и стал избивать ногами. От боли Наум потерял сознание и очнулся лишь от холодной воды, которую ему лили на лицо. Перед ним на корточках сидел начальник СИЗО, который в это время говорил:

— Ни к чему так, Виктор Александрович. Ты же убить его мог.

— Ну и хрен с ним. Списали бы как-нибудь.

— Кажется, все в порядке. Очнулся, — увидев открытые глаза Милютина, сообщил Васильев. Потом, обращаясь к пострадавшему, сказал: — Виктор Александрович — человек серьезный. Он и покалечить может, поэтому старайся его не злить, — участливо посоветовал начальник СИЗО. Он помог арестованному подняться и усадил его на табурет: — Ты полегче, — сказал он Цердарю, направляясь к двери.

— Наум, я еще раз спрашиваю, допрашивал ли тебя Шамшурин и что ты ему рассказал? — переходя на дружеский тон, спросил Цердарь.

— Был он у меня несколько раз и просто вел разговор, но не допрашивал. Попросил рассказать об обстоятельствах ограбления видеоаппаратуры. На этот вопрос отвечать я отказался и заявил, что показаний давать не буду, — Милютин говорил с паузами, низко опустив голову.

— Молодец. Так поступай и дальше. Если дашь правдивые показания — жить не будешь. Четко осознай это. С сегодняшнего дня ты находишься под пристальным контролем. Малейшие отклонения в сторону будут жестко пресекаться. Не доводи себя до мер «воспитательного» характера, которые будет применять Васильев, но они будут задействованы только тогда, когда ты поведешь себя неправильно. В случае положительного исхода дела в накладе не останешься. Видеоаппаратуру возвратим с компенсацией за ее использование. Тебе все понятно, Милютин? — в заключение спросил Цердарь.

— Понятно, — уныло ответил Наум.

— Каждый шаг Милютина держи под контролем, — велел Цердарь, возвратившись в кабинет Васильева, — глаз с него не спускай. При малейших отклонениях сразу информируй меня. И еще вот что. У тебя есть свои возможности и их надо использовать максимально по дискредитации Шамшурина, Санева, Сидорени и всех остальных добропорядочных. По Саневу сделай подборку с тех времен, когда его снимали с должности. По Сидорене работаешь согласно просьбе Ситняка. Его отношение у тебя будет. Сможешь все это выполнить?

— Ну почему же, конечно, выполню. Не впервой, опыт имеется, — с усмешкой ответил Васильев.