Клятвоотступники

— Сейчас вспомню, — Ляховец на некоторое время задумался, потом продолжил: — В апреле прошлого года из города Вальково, там находится наш винно-коньячный завод, водитель Черба привез два ящика высокосортного коньяка: один — «Букурия», а второй — «Праздничный». Хохлов вызвал меня и попросил ящик «Букурии» отвезти Позубу. Так я и сделал. А второй ящик предназначался Ситняку. В этот же вечер я передал его начальнику милиции. Помню второй случай. Это произошло в августе того же года. Вячеслав Янович послал меня в Вальково к начальнику цеха Косенчуку и попросил привезти ящик коньяка. Я встретился с Косенчуком, взял коньяк и на автомашине Борталимова попытался его вывезти, но, на мое несчастье, был задержан милицией. Мне пришлось срочно связаться с директором и сообщить ему неприятную новость. С помощью Ситняка он сумел замять дело. Конкретно не помню всех случаев, но очень много коньяка пришлось привозить Ситняку, Позубу и Цердарю. Перед праздником Хохлов специально готовил пакеты, которые вручали работникам Совмина и ЦК, его хорошим знакомым и друзьям.

— Что еще можете добавить к своим показаниям? — спросил Федченко.

— Я рассказал все. Что-то еще добавить не могу.

— Тогда прочтите протокол допроса и распишитесь, — предложил Иван Сергеевич.

— На первый случай показания неплохие, — когда увели Ляховца, произнес Рыков.

— Да. Начало есть. Сейчас наступает ответственный момент в работе следователя, потому что от его умения и опыта будет зависеть результат расследования. Давидюк имеет и то, и другое, но Карауша все же придется допрашивать нам, — заметил Федченко.

— Нет возражений, — согласился Федор Федорович, — сейчас даю команду Котову, и подозреваемый будет доставлен в прокуратуру. Думаю, что кабинет заместителя прокурора республики произведет на Карауша особое впечатление, — он набрал номер телефона начальника управления уголовного розыска и попросил доставить начальника цеха.

На автомашине Рыкова они выехали на проспект Ленина и у парка Победы повернули направо, на улицу Гоголя, которая постепенно шла под уклон. Пятиэтажное здание прокуратуры, выкрашенное в светлые тона, с высоким крыльцом у входа, казалось построенным на холме. Заехав во внутренний двор, они через небольшую тыльную дверь поднялись на четвертый этаж в кабинет Федченко.

Был конец рабочего дня. Весь день небо, обложенное тучами, наконец разразилось обильным дождем, и потоки воды устремились вниз по улице. Федор Федорович и Иван Сергеевич пили кофе, приготовленное секретарем Мариной, и намечали мероприятия по дальнейшему расследованию. Через какое-то время в дверь постучали, и сотрудник управления уголовного розыска Бутович ввел Карауша — невысокого, лысеющего, полнолицего мужчину, нервно мнущего кепку в руках. Долго велся допрос начальника цеха с показом выдержек из допросов Хохлова и Ляховца. Карауш подтвердил рассказ генерального директора и его водителя, пояснив, что коньяк он давал по первому требованию, а списывал его на потери производства, что может подтвердить имеющимися актами списания. Закончив допрос начальника цеха, Рыков поручил Бутовичу изъять документы протоколом добровольной выдачи.

— Ну вот, кажется, достаточно доказательств для повторного разговора с Хохловым, — удовлетворенно произнес Федченко.

— Больше чем достаточно, поэтому завтра утром считаю необходимым его еще раз допросить, — предложил Рыков.

— На завтра у меня кое-что намечено, — просматривая свой календарь-ежедневник сообщил Иван Сергеевич, потом позвонил секретарше и, когда та вошла в кабинет, попросил: — На завтра, на первую половину дня, ко мне вызваны люди. Будь добра, отложи эти встречи на день позже, — потом, обратясь к Рыкову, утвердительно заявил: — Значит, утром встречаемся в СИЗО.

На следующий день Федор Федорович, сделав соответствующие распоряжения по текущим делам, отправился в СИЗО, где его уже ждал Иван Сергеевич.

— Задерживаться изволите, гражданин начальник. Нехорошо, нехорошо, — шутливо произнес он, здороваясь с Рыковым, потом, переходя на серьезный тон, сообщил: — Сейчас доставят Хохлова. Я уже заявку сделал.

— Ну и прекрасно. Криминалист с видеоаппаратурой с нами, так что можем приступать к допросу. Что загрустил, командир? — обратился он к Саулякову, который сидел за своим столом и молчал, о чем-то размышляя.

— Да так, все в порядке, — ответил тот, — но думаю я вот о чем: как это определенная категория людей осмеливается поступиться своей честью и достоинством, занимая такие высокие должности, которые им доверило государство. Давно я работаю в милиции, видел разного рода преступников, но постоянно удивляюсь тому, как они легко, не задумываясь, делают свой первый криминальный шаг. Второй и третий совершается просто, обыденно, а вот первый… Я представить себе не могу, как можно решиться на подобное.

— Это сложный философский вопрос, и даже не философский, а, скорее, психологический. Так уж они устроены, эти люди. Я считаю, что у них нет того твердого начала, которое не дает нормальному человеку оступиться, идти на дурное, — задумчиво произнес Федченко.