Клятву сдержали

- И все же твердо уверен - честь института не уроните. До встречи.

24 июня мы с Володей Костенецким были уже в Кривом Роге. В ожидании назначения прошло несколько дней. Тянулись они невероятно долго. Пункт формирования находился в небольшом невзрачном здании на окраине города. Туда мы приходили по нескольку раз в день. Но начальник пункта каждый раз встречал нас своим неизменным:

- Погуляйте, погуляйте, хлопцы. Придет и ваша очередь.

У него были красные от бессонницы глаза и серый, землистый цвет лица.

Тогда мы с Володей шли на площадь к базару слушать очередную сводку Совинформбюро. Оптимизм первых сводок мешал трезво оценить обстановку, мешал, видимо, не только нам, людям, которые еще, как говорится, не нюхали пороху, но и нашим командирам. Мы понимали, что со стороны гитлеровцев война - авантюра, но тогда еще совершенно не представляли себе, насколько силен враг и какая угроза нависла над нашей Родиной. Чувство реальных размеров опасности пришло несколько позже.

Каждое новое сообщение о том, что наши войска оставили очередной город или населенный пункт, с неимоверной болью отдавалось в наших сердцах. Мы смотрели на часы и молча, не сговариваясь, снова шли к пункту формирования.

Наконец на третий день томительного ожидания мы с Володей были направлены в 72-й полевой подвижной госпиталь. Я был назначен начальником эвакоотделения. Раненых пока не было, и я стал помогать другим службам. Оснащали госпиталь необходимым оборудованием, медицинским инструментом и перевязочными материалами. За день я уставал так, что к ночи едва добирался до койки. Но и во сне каждую ночь с кем-то ругался, у кого-то что-то требовал, а утром просыпался с головной болью. Отличным лекарством от нее служила вода. Выльешь на себя полведра холодной воды, оботрешься сухим полотенцем - и зарядки бодрости хватает на весь день.

Вскоре от санитарного управления армии госпиталь получил приказ выехать к линии фронта по направлению к Житомиру. Мы быстро свернулись и тронулись в путь. Ехали на машинах, торопились, потому что знали: бои уже идут под самым Житомиром. Нас там ждут, в нашей помощи нуждаются.

К городу мы подъехали вечером. Впереди у горизонта полыхало зарево пожарища - город горел. Мы знали, что фашисты непрерывно бомбили Житомир, но то, что представилось нашему взору в самом городе, показалось сплошным кошмаром. Горящие дома, дымящиеся развалины, жители, в смятении покидающие город, трупы женщин и детей, стоны раненых, немногочисленные спасательные отряды, мечущиеся с улицы на улицу... И над всем этим - непрерывный гул вражеских самолетов, разрывы бомб...

Госпиталь мы развернули на отдаленной окраине города, палатки разбили вокруг небольшой школы, где была устроена операционная. Вскоре стали поступать раненые, и с каждым часом их становилось все больше. Всем нужно было оказать неотложную помощь, затем, в зависимости от характера ранения, направить в перевязочную или операционную. Ранения были самые различные: пулевые и осколочные, конечностей, брюшной полости, травмы груди и черепа. Многих раненых привозили без сознания, некоторые и в бреду продолжали кричать: "Вперед! За Родину!".

Мы работали круглые сутки, разрешая себе лишь короткие перерывы для сна. Спали по очереди, не больше двух-трех часов. А раненые все поступали. Бывали дни, когда к нам привозили по 800 бойцов. Уже по одному этому можно было судить об ожесточенности сражения под Житомиром. Советские воины стояли насмерть.

В редкие часы относительного затишья, когда поток раненых несколько уменьшался, военные хирурги разрешали нам с Володей находиться в операционной, даже поручали несложные операции: хирургическую обработку ран, удаление осколков. При более сложных операциях мы ассистировали. Так под грохот боев получали первые практические навыки.

В эти тяжелые дни мы с Володей сдружились. Он оказался превосходным товарищем, готовым в любую минуту прийти на помощь. В институте мы не были близко знакомы, хотя занимались на одном курсе. Встречались в аудиториях на лекциях, практических занятиях, студенческих вечерах. Здоровались, иногда перебрасывались несколькими словами, иной раз перехватывали друг у друга пару рублей до стипендии. Вот, пожалуй, и все. Володя принадлежал к числу скромных студентов. Когда же судьба, а точнее война, свела нас вместе, оказалось, что это человек большой потенциальной энергии. Среднего роста, светловолосый, с круглым розовым лицом и внимательным взглядом светлых глаз, он всегда был "в форме", невозмутимо делал свое дело и, казалось, не знал, что такое усталость. Часто, заметив, что от перенапряжения, от бессонницы я буквально валюсь с ног, он предлагал мне прилечь, отдохнуть часок. Сам он тогда работал за двоих. Естественно, я отвечал ему искренней привязанностью.

Каждый из нас понимал, что в это трудное время очень важно иметь рядом товарища, на которого можно было бы положиться во всем. И мы дали друг другу слово быть вместе, делились и скромным пайком, и радостью после успешно проведенной операции, и горечью неудач.