Клятву сдержали

Вокруг полковника сразу же стали собираться бойцы и командиры. Он скупо обрисовал обстановку, стал отдавать приказания. Так образовался штаб переправы, который и взял все руководство в свои руки. Часть бойцов была мобилизована на восстановление разрушенного моста, нескольким отрядам было приказано разбирать деревянные постройки на берегу, перетаскивать бревна к воде. По приказу полковника бойцы-коммунисты тем временем обходили подразделения, наводили порядок, гасили панику. Они сообщали, что переправа к утру будет готова, что по ту сторону реки немцев нет, нам на выручку идут наши...

Велика сила человеческого слова. В тот день в этом я убедился особенно. Люди, которые еще минуту назад готовы были в панике наделать немало глупостей, после короткой беседы с "уполномоченным штаба" успокаивались, сами помогали наводить порядок.

Пока восстанавливали мост, "штаб" определял порядок переправы, устанавливал очередность. Первыми на тот берег мы должны были переправить раненых, а из гражданского населения - женщин и детей. По приказу полковника я был назначен старшим в группе медиков и ответственным за переправу раненых. В помощь мне полковник выделил лейтенанта-пехотинца, совсем еще молодого командира, назвавшегося Сергеем. Лейтенант должен был организовать из бойцов группу носильщиков. Белокурый, с правильными чертами лица, с едва заметными усиками над по-детски припухлой верхней губой, Сергей даже в эти дни непрерывных боев и тяжелых переходов сохранял щегольскую выправку, строевую подтянутость. Он быстро организовал большую группу бойцов-добровольцев, которые готовы были в любую минуту приступить к переноске раненых.

Мост восстанавливали всю ночь. На берегу уже было тихо, паника совершенно улеглась, слышны были лишь перестуки топоров на реке. Едва забрезжил рассвет, полковнику доложили, что мост готов. Сергей подал команду переправлять раненых. Бойцы взялись за носилки, двинулись к мосту. За ними потянулись раненые, которые могли передвигаться самостоятельно. Остальные с надеждой смотрели на тот берег. Измученные многодневными боями, голодные, они ожидали своей очереди...

Самолеты фашистов появились неожиданно, и леденящий душу вой заполнил все вокруг. Враг бомбил переправу. Разрывы бомб смешались с криками и стонами раненых. Самолеты делали все новые и новые заходы, а когда кончился запас бомб, на бреющем полете стали обстреливать нас из пулеметов.

Паника снова охватила людей, каждый стремился убежать как можно дальше от этого страшного места. В отчаянии мы развернули красный крест. В ответ фашисты усилили обстрел.

Пули и осколки свистели вокруг. Я бросился лицом в песок и лежал, ожидая смерти в любую секунду. Передо мной пронеслась вся моя жизнь...

Короток был мой жизненный путь, но не легок.

Рос и воспитывался я в крестьянской семье. Отец едва мог написать свою фамилию, мать вовсе была неграмотной. Но эти простые люди сердцем понимали, что для крестьянина-бедняка колхозная жизнь - единственно правильный путь к счастью. И семья наша одной из первых в Крыму вступила в колхоз. Самой заветной мечтой матери было выучить меня на доктора. А учиться было не легко. В нашем селе в то время школы не было, ходил пешком в Саки за три километра. Одежонка и обувь были не ахти какими, в осеннюю непогоду и зимой приходилось особенно тяжело.

После окончания семилетки я решил пойти на "свой хлеб". Работал учетчиком в МТС, однако мысль продолжать учебу не покидала меня, и вскоре вместе с товарищами поступил в Керченский металлургический техникум.

Это был голодный 1933 год. Стипендии не хватало даже на еду, и мы после занятий шли на станцию подрабатывать. Выгружали из вагонов известь и руду, иной раз работали всю ночь. Утром, еле отмывшись от въедливой пыли, бежали на занятия.

Так прошло два года. Еще во время учебы в техникуме понял, что металлург из меня не получится. Металлургия не влекла к себе, я был к ней равнодушен. И в то же время мог подолгу простаивать перед окнами поликлиники, наблюдая за людьми в белых халатах. Как меня тянуло к ним! Каждый человек в белом халате казался мне добрым волшебником.

Мы сдали экзамены за второй курс техникума, разъехались на практику. Я попал в Макеевку на металлургический завод имени С.М.Кирова. На квартиру определился к одинокой молчаливой женщине на окраине города. Однажды к ней приехал погостить родственник из Днепропетровска. Он-то и оказался тем человеком, которому суждено было резко изменить мою судьбу.

По вечерам за стаканом морковного чая с сахарином родственник хозяйки подолгу и интересно рассказывал о Днепропетровске. Слушая гостя, хозяйка больше молчала, зато я забрасывал его вопросами. Меня интересовало все: и какой он, этот Днепропетровск, и широк ли Днепр, которого я еще ни разу не видел, есть ли там медицинский институт... Из его ответов получалось, что Днепропетровск - самый красивый город в мире, что институтов там видимо-невидимо и самый лучший из них - медицинский.