Клятвы и слёзы

Я неохотно взяла лист, но попыталась подавить своё нежелание. И хотя именно дядя утащил меня обратно в Боулдер, когда узнал, что я живу в Лос-Анджелесе без матери, его нельзя было обвинять в фиаско, которое последовало за этим событием. Если уж на то пошло, я должна была испытать облегчение из-за того, что ему было не всё равно, и он не пытался отмахнуться от своих обязательств. Я сложила листок бумаги с адресом и решила сама заняться уборкой.

Неожиданно он встал с кровати, и мне даже пришлось отступить на шаг назад, чтобы он не врезался в меня и не отправил в полёт на противоположный конец комнаты. Его лицо вспыхнуло от гнева, глаза сверкали.

— Не могу поверить, что он заключил сделку с убийцей твоего отца, — проговорил он себе под нос, после чего схватился за раму картины, нарисованной акварелью, и с силой дёрнул её на себя.

Я приготовилась к хаосу и съёжилась, но Джеб не стал кидать полотно через всю комнату. Вместо этого рама сложилась вдвое, словно книга. За ней оказался сейф. Он набрал шестизначный код, и сейф издал сигнал. Джеб начал искать что-то внутри, шелестя бумагами и переворачивая коробки с украшениями, пока не нашёл то, что искал: конверт. Он заглянул внутрь и достал оттуда колечко с двумя ключами. Он снял один из ключей и бросил мне колечко. Оно приземлилось у моих ног.

— Это ключ от нашего нового дома. Хорошо, что я не доверил его своему сыну. В голове не укладывается, что он продал нашу гостиницу Эйдану Майклзу.

Джеб так покраснел, что я забеспокоилась, что с ним может случиться удар. Не то, чтобы волки могли умереть от сердечного приступа.

Я присела и взяла колечко с ключом.

— Что будет, когда Люси отпустят?

Дядя перестал бормотать себе под нос и уставился на меня.

Я посмотрела на небольшой серебряный ключ, который лежал на моей ладони.

— Я не хочу с ней жить, Джеб, — сказала я, снова подняв глаза на дядю.

— Я подаю документы на развод.

Ого.

Джеб подошёл ко мне и схватил меня за плечи.

— Мы справимся, Несс.

Вернувшееся к нему желание жить возродило мою надежду на то, что можно залечить самые глубокие раны. Мы менялись, зарабатывали шрамы, но мы были способны выжить. И хотя я чувствовала, что Эвелин будет бороться за меня, я была тронута тем, что мой дядя меня не оставил.

— Знаешь, Каллум всегда давал мне советы о том, как воспитывать моего сына. Это выводило меня из себя, но теперь я жалею, что не прислушивался к нему, — он сжал мои плечи, а потом отпустил. — Ты добрая девочка, Несс.

Я сжала губы, желая подавить эмоции, подступившие к моему горлу.

— А теперь иди собирать вещи.

Я кивнула и зашагала к двери, но вспомнила, что он должен был подписать мои бумаги. Я достала их, и он их подписал, только попросил меня не записываться на уроки вождения. Он собирался научить меня сам.

Меня захлестнула очередная волна эмоций. Джеб никогда не смог бы заменить мне отца, так же как Эвелин не могла заменить мне мать, но я была рада их поддержке и их присутствию в моей жизни и надеялась, что это немного снимет груз ответственности с моих плеч. Мне не суждено было снова стать ребёнком — и я этого даже не хотела — но я была не против того, чтобы разделить часть своих обязанностей с кем-то взрослым.

ГЛАВА 16

Когда мы с Лукасом доехали до бара «У Трэйси», Сара уже была там.

До этого я собрала сумки и забежала в новую квартиру, где оставила вещи и составила список чистящих средств, которые надо было купить. Джеб вложил свои деньги в квартиру на втором этаже двухэтажного дома, который находился примерно в десяти кварталах от бара. Там были две маленькие спальни, но к ним примыкали отдельные ванные комнаты. Там также была гостиная с кухней свободной планировки. Окно в ней выходило на горы, которые частично блокировали свет. Несмотря на запах плесени и отсутствие мягкой мебели, я решила, что я не испытываю отвращения к этой квартире.

А почему я должна была ненавидеть её? Она должна была стать мне новым домом. К тому же я надеялась в скором времени переехать в комнату в общежитии. Я была рада тому, что мои вещи уместились в две голубые сумки из «ИКЕИ». Если бы у меня было больше вещей, переезд оказался бы более трудоёмким. К тому же я придерживалась философии своей мамы о том, что вещи и страсть к накопительству лишали людей счастья и свободы.

«Чем проще тебе путешествовать, тем дальше ты уедешь», — говаривала она.

Когда-то я расстраивалась, что у меня не было возможности купить новый рюкзак к началу учебного года или пару кроссовок «Адидас», которые были у каждого, но со временем я перестала хотеть новые вещи. На это ушли годы. Если честно, для этого понадобилось заболеть маме. Тогда я не хотела ничего, кроме лекарства, которое помогло бы ей выжить.

Я прошла мимо бара к столу, за которым сидела Сара. Она стучала по столешнице своими ногтями с идеальным маникюром в такт дождю, ударявшему в стеклянный фасад здания. Заметив меня, она улыбнулась, но её улыбка исчезла, как только она заметила моего телохранителя.