Клятвы и слёзы

Джеб положил руку мне на предплечье и сжал его.

— Спасибо тебе за участие, Несс.

— Конечно.

Дядя встал и отнёс свою кружку к раковине.

— Мне нужно позвонить в гостиницу. Я сейчас вернусь.

Я проследила за тем, как он прошёл в свою спальню. Хотя его плечи были опущены, а глаза опухли, он был далёк от того призрака, каким являлся всего несколько дней назад. Внезапно я осознала, что с церемонии посвящения не прошло и недели, хотя казалось, что прошёл уже целый месяц. Время было странной штукой. Некоторые дни длились всего лишь пару секунд, а другие тянулись неделями.

Тепло руки на моём колене заставило меня отвести взгляд от закрытой двери спальни Джеба.

— Я просто подкалывал тебя, Несс, — тихо сказал Август. — Тебе не обязательно идти. Тем более что ты даже ходить-то не можешь, так ведь?

Август убрал руку и положил её на свою ногу, окружность которой равнялась обеим моим ногам.

— Я могу хромать, только не смей говорить «я же тебе это говорил».

Он вскинул обе ладони вверх.

— Но, может быть, через три часа мне станет лучше.

— Ты уверена? Тебе, правда, не обязательно идти.

— Мне показалось, что Джеб обрадовался тому, что я решила присоединиться.

Я положила в рот остатки треугольничка, и начала задумчиво пережёвывать его.

— Если я действительно не смогу это выдержать, я просто позагораю, пока вы будете бродить по лесу.

Я смахнула крошки со своих ладоней.

— Твоя мама тоже собирается в поход?

Он отрицательно покачал головой.

— Но она собирается приехать. Кстати, почему бы тебе не поехать с ней и не встретиться с нами уже на озере?

— Это невероятно привлекательное предложение.

Нельсон вернулся к нам и засунул телефон в задний карман своих джинсов с высокой талией.

— Мне нужно заехать на склад. Кристиан хочет изучить чертежи дома мистера Соммервиля. В очередной раз.

Август вздохнул и поднялся.

— О, тебе не обязательно ехать со мной, сынок. Я разберусь с Кристианом.

— Я не против. К тому же, я уверен, что Несс нужно готовиться к своему большому экзамену.

— Почему бы тебе не помочь ей?

Отец и сын обменялись долгим взглядом. В этот момент что-то пронеслось между ними. Правда, я не могла понять «что», но я определённо собиралась узнать об этом сразу же, как Нельсон выйдет за порог.

Как только входная дверь закрылась, я спросила:

— Что это было?

— Ты о чём?

— Этот ваш взгляд.

— Какой взгляд?

— Ох, Август, перестань. Я выросла с вами.

Август смущённо потёр затылок, взглянув на дверь Джеба.

— Папа не хочет, чтобы Джеб оставался один. Во всяком случае, не в течение следующей недели. Он беспокоится, — Август пожал плечами. — Он беспокоится, что Джеб может… — он потёр шею. — Попытаться покончить с собой.

Последние несколько слов прозвучали совсем шёпотом.

— О, — меня всю покрыло мурашками. — Но я же здесь, — сказала я, наконец.

— Я знаю. Мы это знаем.

— Но вы не уверены, что я смогу с ним справиться?

— Нет. Дело не в этом. Мои родители также беспокоятся и о тебе.

Моё сердце немного сжалось от того, что кому-то, кроме Эвелин, было не всё равно, как у меня дела.

— Скажи им, что им не о чем беспокоиться.

Он фыркнул, после чего сел на стул и откинулся на его спинку. Я даже немного испугалась, что из стула могут вылететь перекладины, но тот к моему удивлению выдержал.

— Вряд ли это что-то изменит, — сказал он.

Он взял нож, который кто-то положил на стол, вероятно, чтобы разрезать выпечку пополам, хотя вряд ли уважающий себя оборотень съел бы только половину такого треугольничка. Он начал переворачивать прибор то лезвием вверх, то лезвием вниз. Снова и снова.

— Значит, нам теперь будут доставлять завтрак каждое утро? Если это так, то я хотела бы сделать парочку заказов.

Он взглянул на меня из-под своих тёмных ресниц и что-то тихонько хмыкнул. Я уже начала думать, что ворчание — это образ жизни Августа Ватта.

— Дай-ка угадаю, — он поднял вверх один палец. — Морковные маффины, желательно глазированные, — он поднял вверх ещё один палец. — Шоколадно-кабачковый кекс, — он поднял третий палец. — Свежий хлеб с солёным маслом, — вверх поднялся ещё один палец. — Булочки с корицей и толстым слоем глазури, — наконец вверх подпрыгнул его мизинец. — Бекон, порезанный толстыми ломтиками, с яичницей.

Я заморгала, так как была поражена тому, что он всё это помнил. Он только что перечислил все мои любимые блюда на завтрак. Не то чтобы я была самым придирчивым человеком, но я действительно питала слабость к корице и жирной пище. Обсуждение моих любимых блюд вернуло меня к разговору о еде, который состоялся у нас с Лиамом на его кухне, когда он спросил, что я люблю есть. Август уже знал обо всём этом. По какой-то причине меня это взбудоражило. Я встала и заковыляла на кухню, чтобы налить себе кружку кофе.

Повернувшись к нему спиной, я сказала:

— Кофе. Просто кофе. На самом деле я больше не ем ничего из этого.

Я не знала, почему я соврала Августу. Может быть, потому, что я не хотела, чтобы он думал, что всё про меня знает. Хотя это было именно так.