- Не слишком ли большая плата? - американец тяжело, зло дышал. - Вы, европейцы, любите говорить умные слова. Я тоже кое-что знаю, русский, - он впервые за долгое время назвал так друга. - Я знаю, что у вас всякие там философия и культура. И ты не думай, я понимаю, что мы создали всё наше дерьмо, которое у нас называлось культурой, а потом навязывали его вам - просто от зависти к вам же. Но вот для Винса - плата не слишком большая? А? Он и читать-то толком не умел до войны.
- Уилф, - Ник ссутулился, став вдруг похожим на старика. - У вас много хороших людей. У вас очень много хороших людей. Очень много очень хороших людей. Я не думал, что у вас их столько. Но ты сам сказал - вы создали всё ваше дерьмо, которое потом распространили по всему свету. И все ваши хорошие люди не помешали плохим сделать это. Вы выпустили на волю чертей. И теперь вы платите за мудрость. Не ко мне претензии. Бумерангом претензии, американец.
Уилф отвратительно выругался и ударил кулаком по стене. Потом ударил снова и, уткнувшись в кулак, громко, всхлипывающе задышал. Глухо сказал:
- Вам, русским, легче. Вас постоянно кто-то жёг и завоёвывал.
- Например - вы, - жёстко, даже жестоко ответил Ник. Плечи Уилфа вздрогнули. - Но вот в чём штука, Уилф. Каждый раз бумеранг возвращался. Будь счастлив, что нашёл брата. Поверь, что так повезло немногим... И будь благодарен за науку.
- О Господи, - простонал Уилф с такой мукой, что Ник не выдержал и обнял его за плечи. Матмэн снова тихо плакал и не пытался сбросить руку русского.
- Ложись-ка ты тоже спать, - сказал Ник. Уилф покорно стал устраиваться на втором спальнике. Сказал, возясь с ботинками:
- Я больше его никуда не отпущу. Ни за что. Будет этим... как ты там сказал? Сыном полка.
- У нас таких сыновей... - проворчал Ник. - Ладно, всё же ясно. И всё правильно. Что тут ещё можно сделать-то?
Уилф перетащил спальник вплотную к мешку младшего брата, лёг рядом с ним и обнял. Винс захныкал во сне, но даже не пошевелился, потом длинно сладко вздохнул и затих. И Уилф тоже уже спал.
Ник устроился у приоткрытого полога. Он не спал - глядел наружу и время от времени кусал указательный палец на правой руке и качал головой, шевеля губами.
Если бы рядом оказался кто-то, знающий русский язык - он бы понял, какое слово шепчет Ник Шаззки.
Колька Шацкий шептал: "Мама." Снова и снова.