Клич

Истинной страстью его были книги. Покопаться в развалах, вытянувшихся вдоль стены Китай-города, доставляло ему такое наслаждение, сравниться с которым не могло ничто другое.

И в самом деле, попробуйте только представить себе, как из всевозможного хлама вы вдруг извлекаете истинную жемчужину, которой нет цены, хотя цена ей всего три гривенника, что вполне по студенческому карману, — какую-нибудь "Супружескую грамматику, посредством которой каждый муж может довести жену до той степени, чтобы она была тише воды, ниже травы" или "Секрет носить сапоги и всякую обувь, не изнашивая": держишь в руках подобный шедевр и удивляешься, какой простор открыло книгопечатание для всякого рода человеческой глупости, из которой, однако, же иные ловкачи извлекали чистые прибыли. И больше всего удивляло Бибикова то, что на любой товар находился свой покупатель. Он даже совершенно серьезно подумывал составить статистическое исследование книжного спроса и предложения, что, по его мнению, достаточно ярко характеризовало бы нынешнее умственное состояние общества.

Вот за этими-то занятиями на книжном развале его однажды и настигла судьба в образе русоволосой девицы со вздернутым носиком и насмешливыми зеленоватыми глазами. Руки их нечаянно столкнулись на одной и той же книге в дешевеньком переплете, которая называлась не то "Искусство быть всегда любимою своим мужем", не то "Нет более несчастья в любви, или Истинный и вернейший ключ к женскому сердцу".

"Извините", — сказала девушка и пододвинула книгу Бибикову.

"Нет уж, это вы извините, — сказал он, передавая книгу девушке. — Видите ли, это, кажется, не мое чтение".

"Неужели вы думаете, что это может меня серьезно интересовать?" — удивилась девушка.

"Меня же, напротив, это интересует, но совсем не в том смысле, как вы подумали", — сказал Бибиков.

"Вы способны угадывать мысли?" — с иронией произнесла она.

"В некотором роде", — сказал он.

Так они познакомились. Девушку звали Асей, она училась на каких-то курсах, жила в Москве на скромном пансионе и увлекалась живописью. Впрочем, стать художницей она не надеялась, так как плохо владела рисунком, но великолепно знала историю искусств и имела множество знакомых среди молодых художников.

В тот день Бибиков впервые опоздал на лекции и ничуть не сожалел об этом. До позднего вечера они гуляли в Сокольниках, и встречи их стали регулярными.

Однажды Ася пригласила его к себе на квартиру:

"Будут интересные люди, среди них два молодых графика из Парижа".

Бибиков пришел. Два молодых графика действительно оказались неординарными молодыми людьми. Разговор с искусства быстро и как-то совсем незаметно перешел на политику. Бибиков очень рассмешил их своими наивными высказываниями, Ася тоже смеялась, а вечером сунула ему "Политическую экономию" Милля с примечаниями Чернышевского. Он проглотил ее залпом, открыв для себя совершенно неведомый ему доселе мир. С того дня Ася внимательно следила за его образованием, радовалась его успехам и в спорах все чаще становилась на его сторону.

Пролетело полгода — тут неожиданно пришло известие о смерти бабушки, и потрясенный Бибиков в тот же день выехал в деревню на похороны, а когда вернулся в Москву, Аси в столице уже не было; от общих знакомых он узнал, что она отправилась за границу с одним из художников. Бибиков ожидал всего, чего угодно, но только не этого: весь мир для него перевернулся, лишь сейчас он понял, что Ася была для него не просто хорошим другом, а человеком по-настоящему близким и дорогим. Он впервые испытал ревность и даже собирался в Париж, за ней следом, хотя и не представлял себе точно, что станет там делать и как объяснит свое появление. К счастью, денег у него не оказалось, бабушкино наследство на него еще не перевели, и он вынужден был остаться. Со временем боль утраты несколько притупилась, в Париж он уже не рвался, хотя, войдя во владение довольно-таки солидным состоянием, больше не испытывал серьезных финансовых затруднений.

Дружба его с Асиными знакомыми продолжалась, круг его чтения день ото дня расширялся, он уже составил собственные взгляды по многим вопросам, которые обсуждались в кружке, и скоро выдвинулся в его руководители. Поэтому совершенно нормально был воспринят и следующий его поступок: он продал имение и все вырученные за него деньги вложил в общее дело. Занятия в университете были к тому времени уже совершенно заброшены, да он и не смог бы их продолжить, так как в один прекрасный день случилось то, чего и следовало ожидать: полиции стало известно о существовании кружка, многих из его членов арестовали, в том числе и Бибикова. Начались допросы и очные ставки, закончившиеся тем, что почти всех сослали в разные отдаленные губернии.

Жизнь Степана Орестовича с этого момента полностью перевернулась, и единственный путь, который он отныне перед собою видел, была революция, ей он и решил себя посвятить. Отбыв ссылку, Бибиков выехал за границу, причем не легально, с российским паспортом в кармане, а тайно, с помощью верных людей, — в Белград, Вену и Париж.