Клич

33

Ни дочь, ни Дымов не знали и не могли знать, что Петр Евгеньевич, часто отлучаясь из Покровки, иногда на день, а иногда и на несколько дней кряду, устанавливал контакты с людьми, разделявшими его взгляды, проводившими на родине большую и важную работу, которая должна была в ближайшем будущем привлечь на их сторону всех честных людей России.

Связь с Владимиром Кирилловичем Крайневым Щеглов установил еще в августе, находясь в Москве. Встретиться с Бибиковым ему помешал арест последнего.

Каково же было удивление Петра Евгеньевича, человека, в общем-то, привыкшего к неожиданным и не всегда приятным сюрпризам, когда Крайнев рассказал ему о нелепом случае, трагически решившем участь Степана Орестовича. Еще большим было его удивление, что участь эта совершенно непонятным и роковым образом связана с Иваном Дымовым, который скрывался от ареста в его доме в Покровках.

И Крайнев, и Щеглов, и Бибиков не были членами какого-то тайного сообщества. Такого сообщества, в которое они могли бы войти, тогда еще просто не существовало. По своим взглядам они были далеки и от тех, кто шел в народ, и от тех, кто исповедовал более решительные взгляды. Жизнь их складывалась по-разному, но вера была одна: они восхищались Парижской коммуной и видели в ней прообраз будущего.

Конечно, и им не были чужды порывы, но, наблюдая общество, они все более утверждались в понимании того, что история человечества — не слепое нагромождение случайных событий, а закономерный и сложный процесс. И именно в этой закономерности искали ответ на мучивший всех вопрос, каким же должно быть и их Отечество. Многие авторитеты, поначалу утверждаемые ими как безусловные, были отвергнуты, и, хотя Крайнев и сотрудничал с Лавровым, всех взглядов его он не разделял. Однако, узнав о том, что Щеглов едет в Россию, Лавров настоятельно рекомендовал ему разыскать Владимира Кирилловича. Что же касается Бибикова, то на мысль встретиться с ним навел Щеглова Крайнев, знавший о Степане Орестовиче через лавровских курьеров.

В то утро, когда у него были Зарубин с Сабуровым, а чуть позже появился Щеглов, Крайнев уже знал об аресте Бибикова и о том, что тот недавно отконвоирован в Петербург И именно это было предметом его беседы с Петром Евгеньевичем, затянувшейся далеко за полночь.

Теперь трудно сказать точно, кому именно принадлежала идея организации побега. Но так или иначе она увлекла обоих. Высказывались разные мнения, в том числе и о возможности провала, хотя об этом и говорить и думать старались меньше всего.

Узнав о дуэли, Щеглов между прочим на правах старшего пожурил Владимира Кирилловича за легкомыслие. Но Крайнев без особого труда убедил его в обратном: разыгрываемая им роль скандального хроникера обязывала подчас вступать и в более рискованные предприятия.

На том они и расстались: чуть свет Щеглов уехал на вокзал, а Крайнев час спустя отправился в Летний сад.

Следующая встреча была условлена между ними через неделю.

34

Бездеятельность, к которой Дымов был приговорен в Покровке, оказалась бы совсем невыносимой, если бы не близость Вареньки.

Отношения их продолжали оставаться неопределенными: случались дни, когда Варенька проявляла к нему повышенный интерес, донимала расспросами, сама много рассказывала и смеялась, а то вдруг замыкалась в себе и выходила из своей комнаты только к вечернему чаю с печальными припухшими глазами.

Так проходили дни в неясном и запутанном состоянии. Дымов подолгу бродил в окрестностях Покровок, беседовал с мужиками или сиживал с удочкой на берегу реки.

До сих пор представления его о деревне были по большей части вычитанными из книг, и, хотя книг этих, и художественных и экономических, прочитано было много, а в кружке много говорено о мужицкой силе, призванной преобразить Россию, увиденное и услышанное им в деревне поначалу смутило, а потом и вовсе его разочаровало.

Все чаще со стыдом вспоминал он о той самоуверенности, с которой обвинял Бибикова в преклонении перед Западом и небрежении к отечественной истории. Дымов горячился, Бибиков слушал его с вниманием, прихлебывал кофе, а когда он, выдохнувшись, замолкал, еще какое-то время выдерживал паузу и раздел за разделом, методично и зло, особенно зло, потому что спокойно, не оставлял камня на камне от его, казалось бы, неопровержимых доводов.

Зря, конечно, Дымов обвинял его в незнании отечественной истории. И деревню Бибиков знал. И знал еще кое-что другое.