Клиент

— В средней школе. У меня учительница была, как сержант по военной подготовке. Мы ее ненавидели, но она нас научила. А ты умеешь печатать?

— Немного. Я в школе три года посещал компьютерный класс.

— У нас тоже есть такая штука, — Клинт показал на компьютер рядом со своей пашущей машинкой.

Марк посмотрел, но впечатления на него это не произвело. Подумаешь, у всех есть компьютеры.

— Ну и как же вы стали секретарем?

— Я ничего заранее не планировал. Когда Реджи закончила юридический колледж, она не захотела ни на кого работать и открыла эту контору. Приблизительно четыре года тому назад. Ей нужен был секретарь, и я предложил свои услуги. А ты что, раньше не видел мужчину-секретаря?

— Нет. И не знал, что мужчины могут быть секретарями. А платят хорошо?

— Нормально. — Клинт хмыкнул. — Если у Реджи удачный месяц, то и у меня удачный месяц. Мы с ней вроде партнеров.

— А она много зарабатывает?

— Не очень. Ей не нужно много денег. Несколько лет назад она была замужем за врачом, у них был большой дом и много денег. Все пошло к черту, и она считает, что по большей части из-за денег. Может, она тебе об этом расскажет. Она всегда о себе честно рассказывает.

— Она — адвокат и не хочет денег?

— Необычно, верно?

— Еще как. В смысле, я видел кучу передач по телеку про адвокатов, так они только о деньгах и говорят. О сексе и деньгах.

Снова зазвонил телефон. Это был судья, и Клинт очень любезно говорил с ним минут пять. Потом повесил трубку и повернулся к машинке. Не успел он набрать скорость, как Марк спросил:

— Кто эта женщина, там, в офисе?

Клинт остановился, посмотрел на клавиатуру и медленно повернулся. Стул под ним заскрипел. Он слегка улыбнулся.

— Там, с Реджи?

— Ага.

— Норма Трэш.

— А какая у нее проблема?

— У нее их на самом деле целая куча. Она сейчас в процессе. Очень неприятный развод. Муж у нее — настоящий ублюдок.

Марку стало интересно, как много Клинт знает.

— Он ее бил?

— Не думаю, — ответил Клинт медленно.

— А у них есть дети?

— Двое. Я не очень-то могу об этом говорить. Сам понимаешь, конфиденциальность.

— Ага, я знаю. Но вы, наверное, знаете все, ведь вы печатаете и все такое.

— Я знаю большую часть того, что происходит. Но Реджи всего мне не рассказывает. К примеру, я понятия не имею, что ты ей рассказал. Полагаю, это очень серьезно, но она держит все при себе. Я читал газеты, видел агентов ФБР и мистера Фолтригга, но деталей я не знаю.

Именно это Марк и хотел услышать.

— Вы знаете Роберта Хэкстроу? Его еще Хэк называют.

— Он что, адвокат?

— Ага. Он мою маму представлял во время развода пару лет назад. Он просто слабоумный.

— Тебе не понравился ее адвокат?

— Я этого Хэка ненавидел. Он с нами ужасно обращался. Мы приходили в контору и ждали по два часа. Затем он беседовал с нами десять минут, говорил, что очень торопится, что должен быть в суде, такой он незаменимый. Я пытался убедить маму сменить адвоката, но ей было не до этого.

— А суд был?

— Ага. Мой бывший папаша считал, что ему должны присудить одного ребенка, ему было наплевать, кого, хотя он предпочитал Рикки, потому что знал, что я его ненавижу, так он нанял адвоката, и два дня мои мать и отец поливали друг друга грязью в суде. Старались доказать, что другой не годится в родители. Хэк в суде выглядел полным дураком, но адвокат моего бывшего папаши оказался еще хуже. Судья ненавидел и того и другого и сказал, что он не собирается разъединять нас с Рикки. Он меня спросил, хочу ли я дать свидетельские показания. Это пришло ему в голову во время ленча на второй день суда. Я посоветовался с Хэком, но он стал умничать, заявил, что я слишком мал и туп, чтобы давать показания.

— Но ты их все же давал.

— Ага. В течение трех часов.

— Ну и как?

— Я вообще удачно выступил. Рассказал, как он ее бил, про синяки, про шрамы. Сказал, что я его ненавижу. Судья чуть не заплакал.

— И получилось?

— Ага. Отец хотел, чтобы ему дали разрешение нас навещать, так я долго уговаривал судью, что после суда у меня не будет никакого желания видеть этого человека. И что Рикки его боится. Ну и судья не только не разрешил ему посещения, но и велел держаться от нас подальше.

— Ты его с тех пор видел?

— Нет. Но когда-нибудь мы с ним встретимся. Когда мы с Рикки вырастем, мы его где-нибудь поймаем и изобьем до полусмерти. Синяк за синяк. Шрам за шрам. Мы об этом все время говорим.

Клинту уже не казалась скучной эта болтовня. Он ловил каждое слово. Как спокойно мальчишка рассказывает о своих планах избить отца!

— Ты можешь попасть в тюрьму.

— Его же не посадили, когда он нас колотил. Его не бросили в тюрьму, когда он раздел маму догола и вышвырнул на улицу, всю в крови. Тогда я и ударил его бейсбольной битой.

— Что?..