Клиент всегда прав

Узкая прихожая казалась гораздо шире, так как в ней не было вешалки. Ее заменял встроенный шкаф, находящийся напротив входной двери. Я свернула направо и очутилась в маленьком холле, ведущем на кухню. Кухню я оставила на потом и пошла налево, в гостиную, служившую одновременно и спальней. Как я поняла, раньше это была двухкомнатная квартира, но перегородка, разделявшая комнаты, была убрана, и теперь я стояла в большой, шесть на пять метров комнате, пол которой был застелен мягким ковром ярких тонов. Здесь были «Панасоник» с экраном средних размеров, музыкальный центр «Шарп», большой сексодром под балдахином у дальней стены, встроенный шкаф, торец которого выходил в прихожую, и даже семь фарфоровых слоников на серванте, заставленном хрусталем.

На кресле, стоявшем перед телевизором, я обнаружила пульт дистанционного управления. Включив телевизор, я стала перебирать все каналы подряд, пока не нашла ТТС. Там как раз началась программа теленовостей. Вероника Дюкина в том самом костюмчике, в который она облачалась во время нашего с ней разговора, вела передачу. В нижнем углу экрана Ольга Зарубина, тщательно артикулируя губами произносимые фразы и помогая себе руками, синхронно переводила текст для глухонемых. Я убавила звук, чтобы не привлекать внимания соседей, и приступила к осмотру квартиры. Взгляд мой упал на столик рядом с кроватью, на котором стоял телефон с автоответчиком. Перемотав пленку, я включила воспроизведение. На то, чтобы прослушать сообщения, у меня ушло минуть десять. Одно из них меня очень заинтересовало. Я снова перемотала пленку и прослушала его еще раз.

— Лелек, — как я поняла, это был баритон Альберта Дюкина, — Вероника настояла на том, чтобы я отправился вместе с ней на выставку ее мамаши, я тебе говорил, что та прилетела вчера из Франции. Твой сотовый заблокирован, постараюсь еще раз позвонить тебе, как только освобожусь. Мне не звони. Думаю, что смогу освободиться только к ночи. Буду ждать тебя на даче.

На этом сообщение заканчивалось. Я собралась было поразмыслить о том, что услышала, как запиликал мой мобильник.

— Алло, — я поднесла трубку к уху.

К своему удивлению, я узнала голос Лапидуса.

— Танька, — Коля был сильно возбужден, — ты смотришь телевизор?

— Как тебе сказать, — я подняла глаза на светящийся экран, — можно сказать, что смотрю.

— Дюкина в прямом эфире призналась, что укокошила своего муженька, — кричал Лапидус в трубку, так что мне пришлось слегка отстранить ее от уха.

Я схватила пульт и прибавила громкость.

— Да, я убила его, — говорила Вероника, — двумя выстрелами из пистолета. Я не могла выносить его презрительного ко мне отношения. Он меня просто не замечал. Все мои попытки, предпринятые для того, чтобы наладить семейные отношения, оказались безуспешными. Вечером в воскресенье мы поругались из-за какой-то ерунды, и Альберт уехал на дачу. Я не находила себе места, не спала почти до трех ночи, потом поехала к нему, решив, что должна, наконец, вызвать его на разговор. Но Альберт не пожелал со мной разговаривать, начал оскорблять. Тогда я схватила пистолет, который лежал на камине, и дважды выстрелила в него. Я не отдавала отчета в своих действиях, на меня словно что-то нашло. Потом я положила его тело на диван и уехала домой.

Дюкина продолжала свои признания, Зарубина, оторопь которой уступила место тайному злорадству, переводила, то и дело удивленно вскидывая ресницы и растягивая рот в полуидиотской улыбке, а я поняла, что Коля что-то орет мне в трубку.

— Да, да, — пробормотала я, — я все вижу.

— Господи, — верещал Лапидус, — прям как на Западе. Что же это такое творится?

— А я откуда знаю? — отмахнулась я, тупо глядя в экран.

— То есть как это не знаешь?! Ты же детектив, объясни мне, такое вообще бывает… то есть, я хотел сказать, в твоей практике такое было хоть раз? — возопил Коля, но я уже отключила связь.

В моей практике, честно говоря, еще и не такое бывало! Набрав номер Степана Федоровича, я принялась ждать. Дюкин ответил не сразу. Я насчитала семнадцать гудков, прежде чем он взял трубку.

— Это Иванова, — проговорила я, не давая волю волнению, — здесь по нашему делу открылись кое-какие обстоятельства, думаю, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах. Так что я считаю наши отношения завершенными. Будете ли вы настаивать, чтобы я вернула вам аванс?

— Вздор, — возмущенно рыкнул Степан Федорович, — Вероника на это не способна. Продолжайте работать.

— Простите, — я едва сдерживала раздражение, — но это по меньшей мере глупо.

— Я удваиваю ваш гонорар, — твердо произнес Дюкин-старший.

Эти слова приятно согрели мне душу, но я решила расставить все по местам.

— Хорошо, — сказала я размеренным голосом, — я буду заниматься поисками убийцы вашего сына, но вы должны дать мне письменное подтверждение, что я получу свои деньги даже в том случае, если будет установлено, что убийцей является его жена.

— Приезжайте, я все приготовлю.

Я снова уставилась в экран, на котором лицо Дюкиной, перекошенное от неистовой ненависти и горечи, дергалось, точно его что-то раздирало изнутри.