Клин клином

После этих слов Владимир принялся не спеша и методично обследовать комнату. При этом Надежду не покидало ощущение, что он прекрасно знает, где лежит треклятый второй носок. Целых пятнадцать минут она стояла, сцепив пальцы в кулак и закусив губу, чтобы сдержать обуревающее ее раздражение, и ощущала себя полнейшей дурой. На что, видимо, изверг и рассчитывал.

Наконец, решив, что достаточно поизмывался над бедняжкой, Владимир радостно воскликнул:

– Так и знал, что найду его здесь! – и снова подошел к креслу, с которого начал поиски.

Носок оказался втиснутым между сиденьем и спинкой. Торжественно выудив его оттуда, Владимир обозрел носок и спросил, обращаясь к Надежде:

– Не постираете? Буду вам премного обязан.

От подобной наглости Надежда выпучила глаза и захлопала ртом, не произнося при этом ни звука, как рыба, выброшенная на берег.

– Шучу, шучу, – замахал на нее руками Владимир, потрясенный реакцией на свое вроде бы невинное предложение.

– Убирайтесь вон из моей комнаты! – завопила Надежда, обретя дар речи, и пальцем указала на дверь.

Молодой человек, осторожно держа носки двумя пальцами, укоризненно покачал головой:

– Ну зачем вы так, Наденька? Я же с вами по-хорошему, по-дружески. А вы?.. Вот девушка на портрете никогда бы не стала так кричать на своего кавалера. В их восемнадцатом веке…

– Вы мне не кавалер! – ответствовала Надежда, вся дрожа от праведного гнева. – И никогда им не станете!

– Какая жалость! А я так надеялся… – Искренность его тона была излишне нарочитой, чтобы в нее поверить. К тому же прижатая к груди рука, сжимавшая носки не первой свежести, сводила на нет пафосность фразы. – Э-эх!

Тяжело вздохнув, Владимир опустил голову и, понурившись, поплелся к двери.

– Эй! – вдруг окликнула его Надежда. – А почему вы сказали про восемнадцатый век? Ведь это же тетя Нила на портрете, а ее тогда еще и на свете не было.

Владимир резко повернулся на пятках.

– Вы считаете, что это портрет вашей тети? – На этот раз изумление молодого человека было неподдельным.

В ответ Надежда снова указала ему пальцем на дверь…

Глава 8

После ухода незваного гостя Надежда быстро скинула халатик, натянула майку и джинсы, надела теннисные туфли и поспешила вниз. Надо же было избавиться от пакета на голове и от маски, естественно. На этот раз она была уверена, что никого в галерейке не встретит.

Увидела девушка Вована уже в кухне. Точнее, из кухни – он стоял в своей комнате возле этюдника, с кистью в руке, и был хорошо виден сквозь раскрытые двери.

Искоса поглядывая в его сторону, девушка усиленно громыхала чашками и чайником, привлекая к себе внимание. Наконец ее усилия были вознаграждены.

Владимир появился в дверях кухни и, как всегда, картинно замер в проеме.

– Чай пить собираетесь или как?

– Или как, кофе.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Не возражаю, – чуть помедлив, ответила Надежда, не поднимая глаз.

Владимир победно ухмыльнулся: лед тронулся. Нет ничего тягостнее и бесперспективнее, чем пытаться наладить отношения при полном равнодушии одной из сторон. А раз ему удалось вызвать в Надежде эмоции, не важно, гнев или раздражение, считай, полдела уже сделано. Недаром же говорят, что от любви до ненависти один шаг. Как и наоборот. Словом, поменять минус на плюс в такой ситуации будет довольно просто. Если, конечно, задаться подобной целью.

Девушку же неожиданно для нее самой вдруг взволновали слова художника о восемнадцатом веке. То есть о том, что дама на портрете никак не может быть ее любимой тетей Нилой. А раз так, значит, она лишалась доверенной собеседницы, более того – близкого друга. Но ведь она же явственно ощущала внутреннюю связь с изображением. Словно общалась с ним на каком-то подсознательном уровне. Особенно в те сумеречные часы, когда все в природе словно замирает в преддверии ночи.

– Простите… Володя, – она впервые обратилась к нему по имени, поэтому запнулась, – но почему вы считаете, что не тетя Нила изображена на портрете? Ведь там же есть надпись.

– Какая?

– На медальоне, который тетя держит в руке, ее инициалы Н. и И., то есть Неонила Ивановская.

– Но ведь там есть и два других. Может, они как раз и принадлежат изображенной женщине. Кроме того, и имя и фамилия могут быть совсем другими. Да вариантов с этими буквами хоть пруд пруди, – возразил Владимир. – К тому же, если судить по ним, то это может быть и ваш портрет.

Надежда покачала головой:

– Не может. У меня нет и никогда не было такого платья.

– Это не аргумент, – усмехнулся художник. – Я вам какое хотите платье напишу. Хоть как у брюлловской «Всадницы».

– Правда сможете? – Надежда посмотрела на него с уважением. – Но тогда почему все-таки восемнадцатый век?

«Ликбез, – вздохнул Владимир. – Ликвидация безграмотности. Это ж сколько сил и времени потребуется!»