Клиническая ложь

Мономаху страшно хотелось послушать паренька, но, взглянув на часы, он с огорчением понял, что следующая операция начинается через двадцать минут.

– Идите, Владимир Всеволодович, – заметив его движение, сказала Алла. – Я после все вам расскажу, ведь без вас мы еще долго разыскивали бы Леонида: нигде нельзя спрятать человека так надежно, как в медицинском учреждении… Особенно если он сам не желает быть найденным!

После ухода Мономаха Алла подтащила к койке стул и, усевшись на него, достала блокнот. Она не собиралась записывать – сделала это отчасти по привычке, а отчасти для того, чтобы Пегов проникся важностью происходящего: обычно вид фиксирующего показания следователя внушает больше доверия, нежели вид следователя, праздно слушающего.

– Что вы хотите знать? – спросил Леонид, пытаясь поудобнее устроиться на подушке.

Это ему никак не удавалось – мешали загипсованные конечности и надетый под пижаму жесткий корсет. Алла знала, что корсет и эластичный гипс – удовольствие недешевое, и поздравила про себя Мономаха и Кац: очевидно, что без их живейшего участия в невостребованном родственниками пареньке он не получил бы таких привилегий! Беда в том, что он и в самом деле никому не нужен – мальчишка из детского дома, которого никто не ищет. Кроме, возможно, тех, кто его не добил?

– Давай начнем с того, что произошло с тобой, ладно?

– Ну, я точно не знаю… хотя, конечно, могу догадываться!

– Ты в курсе, где тебя обнаружили?

Пегов покачал головой.

– Около поселка Вартемяги.

– Где-где?

– Недалеко от Всеволожска и в тридцати километрах от Питера. Ты помнишь, как там оказался?

– Да я не… господи, я там и не был-то никогда!

– Леня, что последнее ты помнишь?

– Я переходил дорогу…

– Где именно?

– На проспекте Стачек.

– Что ты там делал?

– Ездил по поручению начальства.

– Я слышала, ты работаешь помощником депутата?

– Да, Сидихина. Павла Николаевича.

– Это он тебя послал на проспект Стачек?

– Не совсем… В общем, мы готовимся к празднованию Дня Победы, понимаете?

Алла кивнула.

– Вот Павел Николаевич и поручил мне и еще нескольким помощникам посетить ветеранов – ну, тех, кто еще жив, – и выяснить, что им хотелось бы получить в качестве подарка. В пределах разумного, конечно, – о квартирах-машинах речи не шло!

– Надо же, какой разумный подход! – невольно подивилась Алла.

– Сидихин – он такой. Ветеранам вручают какие-нибудь пледы, постельное белье или дешевые чайные сервизы – обычную дребедень. А Павел Николаевич решил, что на выделенные деньги, плюс подаренные спонсорами, можно приобрести что-то полезное и необходимое, а не отделываться формальностями.

– Итак, ты переходил дорогу. На зеленый свет?

– Конечно!

– И что случилось?

– Честно говоря, я помню только визг тормозов и звук удара.

– Понятно. Мне нужно точно знать, где тебя сбила машина, но это – потом. Ты совсем-совсем не помнишь, что было после удара?

– Нет… то есть я помню какие-то лица…

– Там были еще люди? Во сколько примерно все произошло?

– Где-то около десяти вечера, думаю.

– Ты навещал ветерана так поздно?

– Она оказалась очень гостеприимной, эта Елена Михайловна, – слегка пожал плечами парень и скривился от боли. – Пригласила меня к столу, накормила борщом, пирогами… Я таких вкусных в жизни не ел!

«Еще бы ты ел, бедный брошенный мальчик! – пронеслось в голове у Аллы. – Твоя мамаша беспробудно пила вместо того, чтобы печь тебе пироги и кормить супом, как все нормальные матери! А потом ты попал в казенное учреждение – ну, хоть не голодал, уже хорошо…»

– Я пришел к ней часов в семь, но она долго меня не отпускала, – продолжал он, отдышавшись. – Показывала альбомы со старыми фотографиями, рассказывала так интересно про войну, про свою семью… Оказывается, у нее трое детей, куча внуков, но они живут в других городах, поэтому редко ее навещают.

«Вот и еще одна примета современности, – подумалось Алле. – Женщина прошла войну, умудрилась дать жизнь детям, вырастить их в голодное послевоенное время, а они разлетелись, едва оперившись, оставили старую мать доживать жизнь в одиночестве. Леня – сирота при живых родителях, а эта Елена Михайловна – при живых детях и внуках. Как печально!»

– Очень странно, что нашли тебя совершенно в другом месте, – задумчиво произнесла она вслух. – Надо будет выяснить, были ли у происшествия свидетели! – Алла сделала пометку в блокноте. – Это все, что тебе вспоминается?

– Да. Потом я помню только больницу. Добрая докторша со странным именем – и не выговоришь… И еще ваш приятель, тоже врач. Он тоже ничего, не злой…

– Владимир Всеволодович – очень хороший человек, – подтвердила Алла. – Он хотел тебе помочь, поэтому и обратился ко мне. Даже несмотря на то, что главврач настаивала на том, чтобы вызвать дознавателя, который занимался твоим делом, и предоставить действовать полиции! Ты понимаешь, как тебе повезло?

– Наверное… – неуверенно ответил паренек.

– А теперь давай поговорим о твоих делах с Дашей Субботиной, хорошо?

– Честно говоря, тут надо не с Даши начинать.

– Тогда, может, с Маши Ладогиной?