Клиническая ординаДура

Идиотскую шутку Главный Проверяющий воспринял как личное оскорбление. Составленный комиссией акт, буквально дымился и обжигал руки, столько в нем было негатива. Отобедать «чем Бог послал» проверяющие отказались, несмотря на настойчивые уговоры главного врача и Девяткина. Главный Проверяющий сказал, что в больнице, где так отвратительно поставлена противоэпидемическая работа, ему лично страшно что-либо есть или пить. На том учение, обернувшееся для больницы истинным мучением, закончилось.

Заведующая терапевтическим отделением Адамовская получила выговор. Наказывать свою близкую подругу сильнее главному врачу не хотелось, а то еще обидится ненароком и отлучит его от своего белого сдобного тела. Заведующего приемным отделением Агаджанова главный освободил от занимаемой должности и тут же принял обратно в качестве исполняющего обязанности заведующего отделением. Максиму Семеновичу, недавно прошедшему через такую «рокировочку», был предложен выбор — увольнение по собственному желанию или же по инициативе администрации вследствие несоответствия занимаемой должности. Разумеется, Максим Семенович выбрал первый вариант.

«Цаплина погубила холера», говорили в больнице.

Саша был доволен. Радость усиливалась от того, что на заведование главный поставил не Пчелинцеву, к которой Саша испытывал стойкую и взаимную неприязнь, а пригласил человека со стороны. Новый заведующий отделением Эльдар Абелевич Милгайдаров прежде заведовал блоком кардиологической реанимации в шестьдесят третьей больнице. Неизвестно, какие сложатся с ним отношения, но все же у Саши был пятидесятипроцентный шанс на то, что они окажутся хорошими. А вот по поводу Пчелинцевой обольщаться не приходилось.

* * *

По улице, носящей имя революционера Кржижановского шел счастливый молодой человек. Он негромко пел песню Высоцкого про холеру:

— И понял я: холера — не чума. У каждого всегда своя холера!..

Вдруг пение оборвалось. Молодой человек осознал, что на носу Восьмое марта, а подарков матери и любимой девушке он пока что купить не удосужился. Более того — даже не придумал, что будет дарить!

Но если песня начата, то ее нужно допеть до конца.

— Уверен я: холере скоро тлеть. А ну-ка — залп из тысячи орудий! Вперед! Холерой могут заболеть холерики — несдержанные люди.

Себя молодой человек считал очень сдержанным. Жизнь — хороший учитель, совсем как ординатор Пряников.

— У каждого всегда своя холера! — как-то особенно вкусно произнес молодой человек и с разбегу перепрыгнул через огромную лужу, испытав невероятно приятное ощущение свободного полета, пускай и весьма кратковременное.

Глава четырнадцатая. Саблезубый тиранозавр

«Sack the town, and rob the tower, and steal the alphabet

Close the door and bar the gate, but keep the windows clean
God's alive inside a movie! watch the silver screen!
Rum was served to all the traitors; pygmies held themselves in check
Bloodhounds nosed around the houses, down dark alleys sailors crept
Six bells struck, the pot was boiling — soup spilled out on passers-by
Angels mumbled incantations, closely watched by god on high»[39]

Procol Harum, «Китобойные истории»

— А ты похорошел! — сказала мама, едва только Саша переступил через порог. — Узнаю прежнего сына Сашку.

— А, по-моему, я выгляжу, как обычно… — Саша посмотрел на себя в зеркало, которое висело в прихожей. — Два глаза, два уха, один нос.

— Но общее впечатление совершенно другое. То ты был весь какой-то серый и унылый, а сейчас…

— Зеленый и цветущий! — докончил сын. — Так это же весна, мама. Все зеленеет и цветет.

Дело, конечно же, было не в весне, а, если точнее, то не только в весне, которую Саша считал любимым временем года. Первый год ординатуры подходил к концу. Еще немного, еще чуть-чуть и половина этого скучного ритуала останется за плечами. Сознавать это было приятно.